Евгений Михайлов: Исцеление человечностью. Сборник рассказов

При расставании тётя Паша любезно пригласила приезжать и на следующий год. Приглашение было с благодарностью принято. Рина с радостью чувствовала, что болезнь оставляет её. После второго визита в Алтайский край женщина совсем повеселела.

Как-то встретила Сергея Алимовича.

– Вы прекрасно выглядите, друг мой, – восхитился тот, – Чем вы лечились?

– По вашей методике, доктор. Молилась! – с нескрываемой иронией ответила Рина.

– Продолжайте! – не растерялся врач.

Лет через семь Рина со старшим сыном вновь побывали в гостях у тёти Паши, которая

теперь жила в Повалихе. Всё неузнаваемо изменилось. Не было уже и гостеприимного кордона. В тех заповедных местах пролегла бетонная автострада на Новосибирск с шестирядным движением. Вокруг шло интенсивное строительство. От природы мало что осталось. Ни о какой землянике и речи быть не могло. Но своё доброе дело чудесная ягода успела сделать- Рина продержалась ещё около тридцати лет, намного пережив своего незадачливого эскулапа.

И всё это стало возможным благодаря исключительной душевной доброте людей, причастных к этой истории – газетчиков, пионервожатой Вали, простых деревенских женщин Акулины и Паши.

В наше суматошное время подобную ситуацию трудно себе представить.

О связи человека с миром растений на уровне тонких энергий знали ещё в древности. Астрологи, например, считают, что определённые виды растений резонируют с энергией представителей только «своих» знаков Зодиака. Тот, кто придерживается этой теории, всегда может найти в литературе и в инете указатель растений, предрасположенных к себе.

Но списки эти нельзя считать исчерпывающими. Вот не нашёл я в этих списках ЗОРЬКУ ХАЛЦЕДОНСКУЮ, называемую ещё «татарским мылом».

А этот скромный цветок очень любила наша мама. И цветок платил ей тем же.

Владельцы приусадебных участков знают, что многие растения поселяются у них самостоятельно, без приглашения. Так появилось у нас «татарское мыло». Его некрупные ярко-алые соцветия маму очень радовали.

– Ой, какая прелесть, – говорила она, – это весточка из моего детства. Такие цветы росли у нас в палисаднике.

Мама всегда собственноручно поливала цветок и ласково что-то ему нашептывала. Так продолжалось несколько лет. Растение окрепло и разрослось. Потом мама слегла после инсульта, и её общение с цветком стало невозможным. Хотя зорьке халцедонской по-прежнему хватало влаги и солнца, цветок стал каким-то невзрачным, запылённым.

Осенью мне пришлось по неотложным делам уехать за границу. В это время за мамой ухаживала её сватья. Однажды она чем-то отвлеклась, а мама встала с постели и вышла в сад. Вернулась она оттуда необычайно грустная и подавленная. Ночью ей стало хуже. В живых я её не застал.

Сватья рассказала мне потом, что мама всё время вспоминала «какое-то мыло». Когда я объяснил ей, что речь шла о цветке, женщина была крайне удивлена. Вскоре выпал ранний снег, и многие растения скрылись под ним до весны.

Весной я срезал прошлогодние побеги, но «мыло» так и не выдало новых побегов. Цветок погиб. Я отправился в самый крупный цветочный магазин, но зорьки халцедонской в каталоге не оказалось. Продавец- консультант вежливо пояснил мне, что это, скорее всего, дикорастущее растение, случайно поселившееся в нашем саду.

Спрашивал я и у бабулек, торгующих цветами на рынке, но долгое время мои поиски были безрезультатными. Наконец, одна старушка обрадовала меня известием, что видела у её соседа на даче кустик заветного «мыла».

На другой день я увидел этот кустик, отчаянно боровшийся за жизнь.

Похоже, что за лето его не поливали ни разу. Глянув на красный, в прожилках нос его седовласого хозяина, я понял, что тот имел другое пристрастие.

Когда он услышал, что я хочу выкопать этот кустик, то зачастил обрадовано:

– Дак, мил человек, цветок денег стоит!

Получив от меня аж на две бутылки «Стрелецкой», обрадованный старик проводил меня присловьем, явно заимствованным у джигарханяновского Волка: – Ты… заходи, если што!

К сожалению, цветок не прижился. Повторная попытка также оказалась безрезультатной. Видимо, среди нас не нашлось человека, с которым цветок смог бы установить энергетический контакт, как когда-то с нашей мамой.

Дело было в прошлом веке, когда Санкт-Петербург ещё назывался Ленинградом. Марат Каратаев, студент-заочник одного из ленинградских ВУЗов, возвращался после успешно сданной сессии домой в Алма-Ату.