Стелла Марченкова - Ржищи. Женщина с оптимизмом на грани безумия

Утром она привычно проштамповала плитку своими ботинками. Шапка. Рюкзак. Все на месте. Прибавились только шерстяные гетры. И термос в руках. Она подошла к нему и, сказав это русское бесцеремонное «привет», сунула под нос дисплей телефона, на котором он прочитал: «Где мне наполнить горячей водой термос? Немного ошалев, он с самого утра мучился, как бы так сделать, сказать то он не мог, чтобы дать понять, что это было хорошо, но этого больше не будет, а она про термос. Подошел к кулеру, налил кипяток. Она поблагодарила и ушла. И вернулась, не изменяя привычке, в 9 вечера. Он видел из своего офиса, пришлось задержаться. Через два дня она уезжала. Проводить лично, что было в его правилах, он не смог, так как попал в аварию и даже умудрился сломать нос. Поэтому на вокзал отправил помощника, а сам просто пожелал заученное «Счастливого пути».

И вздохнул. С облегчением.

Часа через три вернулся помощник, продрогший, рассказал, что поезд задержался на два часа, и хорошо, что они не отправили русскую одну.

Джанни замерз, а русская? Ему вспомнилось Себорга. Он нашел в базе ее номер и отправил сообщение, в котором просто спросил, все ли в порядке и пожелал спокойной ночи. Предварительно переведя все на русский, с помощью гугла. Утром еще написал «Доброе утро». Это было обычной вежливостью хотельера. Не более.

Она, доехав до Москвы, в ответ отправила ему фотографию заснеженного города и «скучаю».

В тот момент он тоже скучал и даже очень. Два дня их настроения были, что называется, в унисон.

Потом он закрутился с новым проектом, и вся эта история стала уходить из его памяти. Быстро. А что? У мужчин всегда так. Как это у русских, с глаз долой…

Она продолжала методично, как по расписанию: доброе утро, как здоровье, скучаю, ты самый лучший, хочу в Бордигеру, спокойной ночи и т. д. Он вздрагивал от звука каждой смс. Не заметил даже, как выучил порядка ста новых русских слов. С этим надо было что-то делать. Мало ли что. Все-таки, русские, они не только сумасшедшие, но и непредсказуемые. Он до сих пор не мог понять, как его помощь превратилась в совсем другое, что до этого даже на секунду в голову не приходило. Что-то делать, для него это означало – поставить цель и выполнить задуманное. Он перестал отвечать на смс. На ночь ставил телефон на бесшумный режим.

Потом смс прекратились. Два дня он ходил почти счастливым. Потом вдруг подумал, не случилось ли чего. Перечитал 121 смс, присланную за месяц и не прочитанное им. Нет ничего экстраординарного. Разве что, итальянский становился лучше, а смс пространнее, уже почти письма. В последнем она написала, что надеется, что он уже выздоровел, и пожелала ему радости.

Ничего себе, подумал он. Так она все это писала, жалея? Жалость? К нему? К 45-летнему мужчине, у которого было все, что он хотел? Точно сумасшедшая.

Еще через месяц позвонил приятель и пригласил на 15-летие ресторана, когда-то открытого им в Москве. Роби подумал, почему бы нет. Они остановились в Савойе. Торжество было намечено на вечер, а до этого экскурсия по изменившейся, заснеженной, Москве. Затем интервью для известного журнала. Он ждал журналиста в одном из залов, когда-то его, ресторана. Услышал каблучки, их звук был ритмичным. «Бон джорно, синьор Роберто! Как Ваши дела? У нас 40 минут. Пожалуй, начнем». Итальянка, – подумал Роб и повернулся.

Перед ним, с блокнотом в одной руке и диктофоном, в другой, стояла русская. Та, сумасшедшая.

Лерка была из тех, про кого говорят, что у них инструменты забыли в пятой точке. Ну не могла усидеть на одном месте. Не интересно. Как ее угораздило стать милиционером и жить, в строгом соответствии с дисциплинарным уставом, удивляло не только ее. Зато, вне службы, она добирала.

Кто-то после суточного дежурства отсыпался все трое суток до следующего, а она, отработав подряд две смены, путем несложных обменов, получала неделю выходных, и отправлялась колесить по стране. Не на машине. За руль ей посоветовали не садиться, габаритов она не чувствовала и в этом случае. Моталась на поездах. В Карпаты кататься на лыжах или просто гулять, когда там вдруг пропал снег. Во Львов и Ужгород любоваться архитектурой, совсем необычной для Москвы. Прибалтика стала на какое-то время вторым домом и даже литовский зачем-то выучила. Ездила, в основном одна. Ну, а кто еще, забросив дела, семью, диван, отправится, куда глаза глядят. В тот раз все сложилось иначе. Подруга предложила составить компанию в туристической поездке – Одесса-Измаил. Не сезон, ноябрь, поэтому были свободные профсоюзные путевки, по 4 рубля. Почему не поехать, тем более что в Одессе жила старенькая тетка, которую никто не навещал уже года два. Как это, собраться, только подпоясаться? Вот и собралась. Закинула дочку, а она у нее уже была, трехлетняя Никуся, которую обычно таскала с собой, как мешок заплечный, к родителям, и бегом, к поезду.