Ирина Крицкая: Пристрели меня, крошка!

Детский сад! В такую жару, на Черном море, я должна вспомнить Ледовое побоище!

– Так, понятно… – Он поглядывал хитренько сверху вниз. – А Куликовская битва?

Я сама была в шоке! Не думала, что у меня такая проблема с цифрами и датами.

– Забыла, – я призналась, – забыла Куликовскую!

– Позор. Это уже стыдно не знать. В тыща… триста…

Антон ждал, пока я вспомню, а я иду и думаю: «Какие мальчики серьезные бывают, а мне лишь бы только хвостом вилять»… Нет! Вспомнила!

– Восьмидесятом.

– Так… – Антон снисходительно улыбнулся и опять притворился серьезным. Смеялся надо мной, артист. – А скажи-ка… – Он начал опять, но вдруг подобрел. – Ладно, – говорит, – хватит, не буду тебя мучить. Ты на пирсе не была? Пойдем.

Взял меня под ручку. И тут же смутился:

– Так идти удобнее.

Пирс – условная цель. Час туда, час обратно, чтобы идти рядом поздним вечером, под белыми фонарями, похожими на старые одуванчики. У моего домика Антон спросил:

– Хочешь, завтра опять погуляем? – Этот вопрос он тащил уже метров сто.

– Хочу. – Я ответила и убежала к себе, чтобы в темноте улыбнуться.

Все! Гора с плеч! Теперь все как надо. Так и должно быть в этом мире: небо, море, земля и посередине мы с Антоном, гуляем.

Хочу, хочу сейчас прошвырнуться с ним за ручку, вдоль волны… Не получится. Каждое утро у меня променад с коляской. В этом железобетонном царстве есть маленький оазис. Кусок газона вдоль дорожки за домом, фиолетовые ирисы, арка из плетистых роз и беседка с виноградом.

Сегодня я не просто нюхаю цветочки. Из своего укрытия, сквозь лозу, через листья, я наблюдаю, как одна за другой на базу заезжают новые блестящие машины сотрудников. А это кто ж там из такси выходит? Голливуд? Или Большой театр?

Сарафан – цвет морской волны, летящий, с открытой спиной, желтая сумка через плечо – и она почесала! Не на работу двигает барышня – на охоту. Меня не обманешь, сама так умею, как пантера перед прыжком.

Жаль, сейчас я не пантера. Я белая мышь в майке с надписью «Одна на трассе». Опускаю темные очки и лечу на эти сладкие духи. Ах! Что там директор?! Мне самой хочется провести языком по ее загорелой сильной спине. И Максик мой, предатель, уже обслюнявил ей коленки.

– Ко мне! – Я кричу. – Ко мне, песья морда!

Колобком сто двадцать на сто двадцать прикатилась наша веселая кладовщица. Начинает сразу с доклада:

– Муж ее привез. Он у нее в такси работает. Устроиться ж нигде не может. Ревнивый. Звонит же ж ей все время. Чи проверяет? А она ж со всеми мужиками глазки строит. И с клиентами ж со всеми. А Натыкач ото ж этот, так и крутится у нас. Каждый день заезжает, каждый день! С твоим… не очень… Не замечала. Но бегает ото ж к нему все время. Все ж так и бегает. Чи по компьютеру спрашивает, чи кофе носит? Морожено ему привозит… Подрастаете? – Добрая тетя наклонилась в коляску и тут же потеряла к нам всякий интерес. – Кажись, клиент, я побежала.

И я побежала. Домой. Рвать на тряпки все свои безобразные майки.

До обеда меня крутило. Потом уснула дочка, и, позор мне, я не выдержала – кинулась проверять. Как там мой деловой партнер возле нового сарафана себя чувствует? Гляну разочек. Интересно посмотреть, как в моем муже просыпается мужчина, я не могу такое пропустить. Мне это любопытно как журналисту.

Резко открываю дверь – и вот они! Мой муж и Красота. Одни в пустом зале. Стоят – благоухают. Почему так близко?! Ой, вздрогнули! Антон отступил в сторону. Ее голое плечо, кокетливо поведенное, еще продолжало траекторию… Любезности прервались на вздохе. Улыбнулись смущенно, друг другу, не мне. У нее ресницы опустились и язычок по губам пробежал. Антон посмотрел на меня с сожалением. Рыбка сорвалась! У него было только одно алиби – факсовый листок, который он прихватил у Оли со стола.

«Шалава!» – говорю я про себя и прохожу в его кабинет.

По пути заглядываю в открытые двери. Да, офис совершенно пустой. Все разъехались. Я беру пачку пустых бланков и начинаю подписывать. У меня осталась почетная обязанность – подделывать подписи генерального.

– Какой красивый сарафанчик! – Я давлю на стерженек. – Просто невозможно работать.

– Да… – улыбается мой тигр. – Во мне борются муж и мужчина…

– Зачем же им бороться? – Я выписываю размашистый автограф. – Один другому не мешает.

– Опять ты… – Он спохватился. – У меня работы вагон! Мне некогда отвлекаться на ерунду.

– Да? А что же вы, Антон Сергеич, не барским делом занимаетесь? Сами изволите факсы принимать? Скажи ей, пусть научится нажимать на зеленую кнопочку.