Валерий Гуров: Эхо времени

Похоже, толпа нападающих редеет, но злобный ее бег не замедляется. Уже видны искаженные злобой и ненавистью рожи, с широко разинутыми в вопле ртами. Из-за спин лучников вылетают молодые тела с копьями в отведенных назад руках. Взмах, и веер копий, описав дугу, врезается в толпу. Явно не ожидавшая подобного толпа наступающих в замешательстве замедляет бег. Под властным окриком кого-то в толпе она смыкает свои поредевшие ряды, перейдя с бега на шаг. Нападавшие рядом. Отбросив луки, вооружившись топорами, ножами, копьями наперевес мужчины стана ринулись на противника. Глухие удары, мелькание мечей, тягостные стоны смертельно раненых заполнили на короткое время поле битвы. Мужчины племени дрались отчаянно, понимая, что эта свирепая масса никому пощады не даст.

Бой был короткий. Нападавшие разбиты, растерзанны, разметаны по полю боя. Немногочисленные живые, сначала пятясь и отмахиваясь каменными топорами, поворачиваются, и что было духа, бросая топоры и дубинки, начинают удирать. Вслед им летят копья, кто-то пускает стрелы. Но противник так немногочислен, что редкие копья и стрелы достигают цели.

Победа! Полная!

Над полем боя повисает тишина, прерываемая тяжкими стонами раненых. Но радостные вопли, победные крики, смех наполняет все вокруг. Грудь победивших распирает от ощущения счастья жизни, свободы, облегчения от тяжкого боя. Кто-то обнимается, кто-то пытается плясать, спотыкаясь о тела убитых, кто-то, поскользнувшись, плюхается прямо в лужу крови, натекшую от убитых. Веселье быстро смолкает. Слишком много распростертых и скрюченных тел убитых и раненых покрывает все вокруг.

От стана бегут женщины. На краю стана густая цепь детей, стариков.

На лицах бегущих женщин тревога, надежда. Некоторые уже увидели своих мужей, братьев, сыновей, и слезы радости брызгают из глаз. Другие в тревоге пытаются разглядеть своих. Крики радости, смех прорывает отчаянный вопль молодой женщины, упавшей на колени перед распростертым телом. Вновь все стихает. Только женщины в ужасе и отчаянии, как тени, медленно обходят тела, переворачивая некоторых в надежде увидеть родное лицо в растерзанном теле. Время от времени воздух разрывает очередной тяжкий стон, громкий плач, иногда испуганные женские вскрики. Все больше и больше ищущих женщин припадает к телам родных. Но вот одна из них, опустившись над распростертым телом, отчаянно машет и зовет. На ее зов бегут несколько воинов.

На руках девушки бледное, искаженное болью, лицо юноши с широко открытыми глазами, полными мольбы о помощи. Губы растрескавшиеся, сухие. Полуоткрытый рот жадно глотает воздух. Грудь толчками и с шумом вздымается. Правая рука судорожно сжимает рваную рану на боку. Из-под пальцев, запекшихся в крови, сочится свежая кровь. Рванув подол платья, девушка отрывает большой кусок материи и пытается перевязать раненого. Ей помогают. Другие из копий, ремней от сандалий делают носилки, взваливают на них раненого и полубегом направляются к стану. За ними, сверкая голыми бедрами, бежит девушка. Но вот еще и еще находятся раненые, и не все тяжелые. Некоторые поднимаются сами и, опираясь на плечи подруг, сестер ковыляют к стану.

У окраины стана, опираясь на посох, стоит сам Жрец. Рядом, в черном одеянии, согнувшись, стоит Мать. Сильно постаревшее ее лицо, в обрамлении седых волос, страдальчески напряженно. Губы плотно сжаты. Но при приближении носилок с раненым Мать преображается. Только суровая сосредоточенность и деловитость во всем теле. Подойдя к раненому, отодвигает уже ставшую мокрой от крови тряпку, осматривает рану и энергичным жестом велит нести его к себе в шатер, куда семенит и сама. За ними потянулись и другие.

Жрец, в сопровождении служек, деда, любопытных пацанов, робко следующих за ними, идут к полю боя. Солнце стоит высоко. Жара в самом разгаре. Ветра почти нет. От поля, покрытого сухой затоптанной травой, густо усеянного телами убитых, растерзанных тел идет тяжелый дух свежей крови, еще невыветрившегося пота немытых человеческих тел. То тут, то там на поле сидят, стоят скорбные фигуры женщин у тел своих родных. Жрец медленно идет среди них. Иногда останавливается, приказывая перевернуть тело, застывшее в невероятной позе предсмертных судорог. Всматривается в мертвые лица, словно силясь узнать кого-то. Мальчишки с ужасом и любопытством боязливо идут стайкой сзади. Иногда нагибаются, и быстро подбирают какие-то предметы.

Жрец, обойдя поле, поворачивает обратно к стану. На край поля брани, словно вывалившиеся из знойной сини неба, с шумом один за другим садятся невесть откуда взявшиеся стервятники. Боязливо глядя на причитающих женщин, вороватыми прыжками подскакивают то к одному, то к другому телу, приступая к трапезе. Жрец, обернувшись, приказывает отогнать стервятников. Своих предать земле. Чужих оттащить на берег реки. Служки разбегаются по стану собирать людей для совершения обряда похорон.