Валерий Гуров: Эхо времени

Словно не веря свершившемуся чуду, некоторые из окружения пытались ткнуть палками в остывающий слиток. Концы палок от прикосновения к раскаленному металлу быстро обугливались и даже вспыхивали, приводя в неистовый восторг владельца палки. Толкотня и возня возле слитка продолжались далеко за полночь. Но так как слиток остывал медленно, в конце концов, все угомонились и разбрелись на ночлег.

Утро застало деда спящим у слитка. К слитку стали подтягиваться и зеваки. Наконец появился и сам Жрец с Матерью. Все притихли. Жрец обошел слиток. С опаской дотронулся до него, вначале отдернув руку, но тут-же опять приложив ее к слитку и растянувшись в блаженной улыбке, произнес:

– Теплый!

Мать не удержала своей горделивой позы и, нагнувшись, прикоснулась к слитку и тихо удивленно повторила:

– Да, теплый.

Тут все окружавшие толкаясь и торопясь было потянулись к слитку, но резко распрямившийся Жрец властным жестом пресек это праздное любопытство. Потрепав в знак поощрения деда за плечо, он распорядился нести слиток в свой шатер. Подсунув палки, человек пять или шесть с усилием подняли слиток и скорее поволокли, чем понесли его в шатер. За ними медленно и степенно вышагивал Жрец, и семенила Мать.

Так состоялось признание деда и его мастерства.

Окрыленный удачей дед вернулся к попыткам плавить железо. Но попытка возродить былые ритуалы быстро сошла на нет. Особенно после, казалось бы, успешной плавки, получался слиток, который никак не подавался ни ковке, ни обработке. Ореол всеобщего восхищения после этого сильно потускнел. Убавилось и помощников. Но зато дед получил свободу в своих попытках выплавить что-либо путное. Прошло много времени, когда почти каждая плавка стала давать металл. Чаще всего это было медь. Но случалось выплавлять и железо, вполне пригодное для ковки. Так что через определенное время почти в каждом шатре, хижине были металлические ножи, наконечники копий, стрел, топоры. С этим оружием все чаще и чаще мужчины стана отправлялись на охоту в саванну к озеру.

Охота основательно улучшила жизнь в стане. Да и азарт мужчин сыграл не последнюю роль. Но и охота не только доставляла удовольствие. Редко какие либо походы в саванну не обходились без потерь и увечий. А потом прибавилось и еще одна беда. В саванне все чаще и чаще стали сталкиваться с другими откровенно враждебными группами охотников. Все чаще и чаще охота превращалась не столько в поиски зверья и дичи, сколько в отражении атак новоявленных охотников. Их было немало. Но выручало то, что кроме каменных топоров и копий с костяными и каменными наконечниками, другого оружия у них почти не было. Плохое оружие заменяло свирепость и отчаянная безрассудность. Так что стычки были достаточно кровавые. Приходилось отступать, унося раненных, иногда и тела убитых. Выручало в стычках и то, что если удавалось сразу ранить или убить самую отчаянную и свирепую рожу, возглавлявшую всю стаю, то воинственная прыть остальных стремительно убывала. Еще больший эффект производил корчащийся на земле и орущий от боли от попавшего копья вожак. Никто из нападавших даже и не пытался помочь бедолаге и, как правило, после недолгого замешательства стая, пятясь, отступала. Но если вожака достать не удавалось, то рукопашные схватки были жестокими, и потери были большие. Тяжелые каменные топоры, дубины и костяные пики сильно уступали легким металлическим топорам, копьям с металлическими наконечниками и, главное, длинным ножам. Несмотря на тяжелые потери, противник дрался с таким упорством, что приходилось отступать, оставляя своих раненых и убитых. Постепенно в руках нападавших стало появляться наше оружие, которое они подбирали на полях таких кровавых стычек. И это становилось опасным. Охотничьи вылазки становились все более редкими и редкими.

Прошло много времени, когда однажды предрассветную тишину в стане разорвал истошный вопль пастуха, со всех лопаток бежавшего от реки к стану. Выскакивающие из шатров и хижин люди с тревогой смотрели на приближающуюся фигуру орущего, когда кто-то заметил в отдалении густую толпу преследователей. Звонкий, гортанный и властный призыв разом разметал мужчин по хижинам, и спустя мгновение они стали собираться вновь на окраине стана со всем оружием, которое только имели. Вперед выскочили и встали в нестройный ряд мужчины с луками. Толпа нападавших быстро приближалась. С их стороны послышались гортанные, низкие, полные злобы и решительности крики, в ответ по команде вскинулись луки. Натянуты тетивы, пущены стрелы, в рядах бегущей, ревущей толпы короткое замешательство от падающих тел. Но бег не замедлился. И вновь лучники уже каждый сам по себе посылает стрелу за стрелу.