– На, возьми, возьми…
Ада с ужасом смотрела на простертую к ней руку. Все ее существо стремилось прочь отсюда, из этой комнаты, от этого страшного человека, но тело ее не слушалось. Она будто приросла к полу.
– Возьми! – клокочущим, как раскат грома, голосом, крикнул отец с неожиданной силой, и прежде мутные глаза его засверкали злобными искрами.
Вне себя от страха Ада дотронулась до его руки. Он с силой сжал ее ладонь, и в это мгновение Ада почувствовала, как холодная и одновременно обжигающая дрожь пробежала по ее телу.
Внезапно глаза отца прояснились. Он отпустил дочь, и его руки мирно легли на грудь. Свечи разом перестали трещать, и все стихло, даже ветер за окном.
В пляшущем полумраке человек на тахте глубоко вздохнул еще раз и закрыл глаза.
Несколько секунд Ада смотрела на него, а потом бросилась вон из комнаты. Звонить в «скорую».
Многое изменилось в доме после смерти отца. Мало-помалу их квартиру бесцеремонно заселили звуки, присущие всем нормальным квартирам, и Ада, может быть, впервые за всю жизнь почувствовала себя свободно и раскованно.
Она не переставала удивляться метаморфозам, происходившим с ее матерью: та потихоньку начала улыбаться и даже смеяться, чего раньше с ней никогда не случалось, пользоваться косметикой, изменила прическу, стала ярко и нарядно одеваться. Казалось, что эта женщина просыпается после долгого сна.
У нее появились подруги, а потом и друг, и, подмигнув Аде, с которой они теперь весело и безбоязненно болтали по утрам, так как только тогда, в основном, и виделись, мать не приходила ночевать.
Наблюдая за этими переменами, Ада чувствовала, что и сама меняется. Она ощущала себя иначе, не такой, как прежде. Зеркало говорило, что взгляд ее стал глубоким и проникновенным, а улыбка сдержанной. Все заметили, что у нее потемнели волосы, а пара институтских подружек утверждала, что и глаза.
Ада вдруг полюбила одиночество. Теперь она могла весь вечер сидеть дома, и у нее не появлялось ни малейшего желания пойти куда-нибудь. Она стала молчаливой и спокойной, почти меланхоличной.
Наливая себе очередную чашку чая, чтобы засесть перед телевизором, она говорила себе, что, наверное, всегда этого и хотела – быть домашней, замкнутой на все замки. Это присутствие отца гнало ее из дому, но больше так не будет.
Однажды в их квартире протек потолок. В большой комнате, где она спала, как раз над кроватью. Шли проливные весенние дожди, а они жили на последнем этаже. Ада передвинула свой диванчик в другой угол, но на следующий день потекло и там. Тогда она решила, пока крышу починят, перебраться в другое место. Например, в комнату отца.
Странно, но эта идея показалась ей вполне логичной и естественной. Зайдя туда впервые со времени похорон, она рассмотрела все как следует. А ведь раньше ей и заглянуть сюда в голову не приходило. Впрочем, что интересного здесь можно было увидеть?
Обычная небольшая комната с одним окном. Из-за потемневших обоев и почти черных от времени старинных узорчатых ковров на полу и над тахтой она казалась еще меньше. Возле окна с тяжелыми бархатными шторами стоял письменный стол. Его гладкая поверхность была покрыта пылью.
Несмотря на то, что они с матерью первым делом собрали и выбросили свечи и сгоревшие палочки благовоний, в комнате все еще пахло довольно-таки экзотически. Но Аде этот запах показался даже приятным.
Бра над тахтой, настольная лампа, стул и мягкое кресло делали обстановку вполне стандартной, если бы не одна деталь, которая позабавила Аду: в дальнем углу к стене была прислонена старинная ширма. Разглядывая пожелтевшую от ветхости ткань и потертые створки, девушка думала о том, как бесцеремонно не вписывается в обстановку мужской комнаты этот осколок былого. Такие теперь сохранились лишь у старушек с претензией на аристократизм да, пожалуй, у любителей старины. Но, судя по остальной мебели, ее отец к ним не относился. Во-первых, не с их доходами было иметь подобные слабости, а во-вторых, кажется, он ценил в предметах только их функциональность и не более. Может, ширма просто досталась ему по наследству?
Сначала она хотела вынести ее и засунуть в комнате за мебельную стенку, но потом подумала, что этот старинный предмет вполне может пригодиться, ведь за ним так удобно переодеваться. И хотя ей вроде бы не от кого было прятаться, она решила пока оставить ширму на месте.
Придя к этому решению, Ада открыла дверцы высокого шкафа. Он оказался полупустым – у отца был весьма скромный гардероб. Даже сейчас она вряд ли бы смогла точно описать, в чем он ходил на работу – кажется, в чем-то темном, вот и все. Значит, забота о собственном внешнем виде тоже лежала вне сферы его интересов.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу