Тамара Ломбина - Чистый четверг

Степану всегда казалось, что он мешает ей и им. Вечером он старался придумать себе дело. А порой шел в село, заходил в шинок и грезил: вот они все: он, она, их малыши, сидят вместе, а детишки, как это всегда бывает, ползают по его коленям, он их подбрасывает, а они громко хохочут. Но почему-то они никогда не хохочут, не шумят. И все же как дороги ему эти бледные синеглазые крохи.

Как ни страдал Степан от своего, как он полагал, уродства, но одно ему было ясно, что молодицы, а особенно вдовушки, иной раз с ним откровенно заигрывают. Ему было невдомек, что его медвежья смурная сила не всем казалась такой неприглядной, каковой мнилась ему самому.

Уж чего только эта Ксанка ни придумывала! То в одном помочь надобно, то другое поднести, а после настойчиво зазывала Степана в хату: горилочки, огурчиков, помидорчиков… Степан мрачно выпивал стопку, брал кусок хлеба, нюхал его, клал на место и уходил, а вслед ему несся отчаянный хохот Ксанки:

– Запугала тебя твоя панна, уж на нас, простых смертных, и глянуть не хочешь.

– А чего, я тебя не видел, что ли? – сумрачно улыбался он и осторожно отодвигал от себя пышнотелую красотку.

– Порчу она на тебя наслала, – фыркала Ксанка, поводя крутыми боками. И чувствовал Степан, что ведь точно, не безразличен он ей, но это было каким-то недоразумением.

Страшной была эта бесконечная дорога смерти на север, не дай Боже никому терять в такой дороге столько, сколько потеряли они. Но Степан молил Бога только об одном: «Господи, всесильный и милосердный, не отбирай ее у меня». Он понимал, какую цену назначил за ее жизнь, и, когда затихал навсегда их очередной ребенок, он плакал страшными слезами.

Зато тяжелая, непосильная работа на лесоповале не казалась ему такой уж и непосильной – ведь она была с ним рядом.

Он даже не заметил, когда ее золотые косы стали серебряными, он уже давно видел ее не глазами, а сердцем.

Дети пытались отнять отца у смерти, не понимали, глупые, что он умер в тот момент, когда умерла она. Одно было мучительно: он дал ей слово уйти, когда придет время.

Лежа то ли в забытьи, то ли во сне, он все время вспоминал ее последние слова и долгое время не мог ей поверить…

– Как это она сказала, – шептал Степан. – «Поверь мне, я была с тобой самой счастливой женщиной. Ты единственный, от кого я хотела иметь детей, я благодарю Бога за то, что он соединил нас…».

Как странно распорядилась жизнь, что самый счастливый и самый несчастный миг его жизни совпали.

Ее последние мысли были о детях и о нем. Она вспоминала всех рожденных ею детей. Рада была, что наконец-то встретится с теми из них, которых Бог уже призвал к себе, перецеловала воспоминания о каждом из них: Геля, Стах, Герасик, Дмитрий… Она уже научилась думать о них светло, без тоски. Как же счастлива она была в своем материнстве!

Напоследок простилась с живыми детьми, а потом оставила немного времени на то, чтобы еще раз пережить свою женскую долю.

Неожиданно и нежеланно было появление этого странного некрасивого человека в ее судьбе. Из всех книг и романов, которые она успела к тому времени прочесть, Стефания нарисовала в сердце облик избранника. О, это был красавец, похожий на ее двоюродного брата, богатого, высокомерного, уверенного в себе, который даже не заметил ее тогда, в их первую встречу. Как, собственно, и во все следующие. Отец был наказан за гордыню, и все наследство перешло родителям Андрия. Но ему так шло быть богатым.

Ах да, Степан… какой нелепый, неловкий человек: он споткнулся о половики, задел вазу. Когда увидел ее, то так откровенно стал разглядывать, что Стефания рассердилась, но потом ее потрясло его искреннее любование ею, восхищение, которого не могли скрыть ни его диковатость, ни хмурая неуклюжесть.

Мама не уговаривала, она просто плакала и говорила:

– Деточка, что же мне делать, как мне прокормить семью, как устроить твою судьбу?

Она тогда впервые заметила седину в голове своей матери-красавицы, ее поникшие плечи, ее детскую растерянность.

– Не плачь, мама, я согласна, – тихо ответила она на ее немой вопрос.

Как этот медведь раздобыл подвенечное платье? Чьи руки сплели этот бело-розовый венок? Только такое платье и могла она придумать для себя в своих девичьих мечтах, только такой венок шел ее пышным косам.

– Какая ты красивая у нас, Стефания! – шептали потрясенные младшие сестрички.

Она, действительно, чувствовала себя красивой и была искренне рада тому, что мама пригласила к ней на свадьбу Андрия. А ведь он тоже впервые увидел ее.