Ведагор: Записки хирурга. роман

Обогащённый новыми впечатлениями, будущий авиаврач приступил к изучению САРПП-12г. Самописец автоматической регистрации параметров полёта, модель 12, модификация «г». Состоит из бронированного корпуса, гнезда для стандартной фотоплёнки, лентопротяжного механизма, системы светозаписи 6 параметров в постоянном режиме и 9 параметров разовых (включение форсажа, запуск, катапультирование и т.п.). Прапорщик системы объективного контроля заряжал САРПП перед каждым полётом и проявлял плёнку после каждой посадки. Ворохи высохших и влажных плёнок лежали и висели по всей затемнённой комнате. Намётанным глазом прапор внимательно оценивал проявленный материал, вооружаясь при необходимости диаскопом или лупой. САРПП на самолёте находился в гнезде килевой плоскости, – считается, что это самое сохранное место при авариях и катастрофах.

Отчёт о работе в авиаполку на войсковой стажировке получился качественный. Ленинградское общество физиологов, биохимиков и фармакологов имени И. М. Сеченова сообщило курсанту, что в пятницу, 15 ноября 1974 года в 19:00 в конференционном зале Института физиологии имени И. П. Павлова АН СССР – Набережная Макарова, дом 6, состоится 1856-е заседание. На секции авиационной и космической медицины будет заслушан Ваш доклад на тему «Изучение предпосылок к лётным происшествиям и ошибочных действий лётного состава по данным объективного контроля в полёте».

И его, и другие доклады были заслушаны со вниманием, задавалось много вопросов, шло живое обсуждение тем. Возвращаясь со знаменательного собрания, Исаев любовался великим городом – творением русского народа.

Тем временем обучение в политехе шло своим чередом. Одна из дисциплин никак не давалась студенту-курсанту. К тому же заведующий кафедрой приметил его и начал придираться. Во время войсковой стажировки курсант познакомился с таким же стажёром. Их войсковые части стояли рядом. О роде занятий Сергея Королева говорили эмблемы артиллериста: два перекрещенных ствола – палец о палец не ударит! Он был талантливым человеком. И математика, и физика, и программирование, и ТАУ, и другие дисциплины, связанные с математикой, давались ему легко от природы. Он был, к тому же, мастером спорта по шахматам. Два стажёра разработали «войсковую» операцию.

На экзамен зашёл Сергей с зачёткой Исаева. Зачётку у него отобрали, и, взяв билет, он сел у окна. В щель дверей было видно его безмятежное лицо. Рядом шпорили озабоченные студенты, а Сергей смотрел из окна на великолепный вид Петропавловской крепости. Между рядов ходили строгие преподы. И вот раздался голос, назвавший того, кто молча переживал за дверью: «Исаев!». Но Сергей имел совсем другую фамилию, на крик, естественно, не среагировал. Настроение, у Исаева за дверью, резко упало. Экзаменатор строго повысил голос: «Исаев!». Но Сергей замечтался. Его блистательный ум воспарил в заоблачные выси интеллектуальных отвлечений. Надо сказать, что лица у Сергея и у Исаева были одинаково круглые, с короткими стрижками «под машинку». Издалека их можно было перепутать, – светло русый и тёмно русый волос почти неразличимы, тем более на фотографиях.

Озабоченный экзаменатор встал и громко сказал, обращаясь к Сергею и указывая на него пальцем:

– «Исаев! – Почему вы сидите? У вас что, ничего не готово?»

Сергей, наконец, понял, по ком звонит колокол. Он поднялся и сказал:

«Я готов!»

«Подходите и отвечайте!»

Сергей устроился напротив грозного препода и, на его глазах, заполнил чистые листы формулами ответа. Поражённый экзаменатор сказал ему: «Заполнять надо до того, как вас пригласят. Поэтому, более трёх баллов поставить не могу». Сергей молча кивнул головой, получил заполненную при нём зачётку и вышел.

Они рванули из института, лавируя между симпатичными студентками. Две из них дорогу не уступили, пришлось забрать их с собой. Это был день, который запомнился надолго. Все другие экзамены Исаев всегда сдавал сам и всегда успешно.

А между тем, обучение в академии подходило к завершению. Текущая аттестация была сдана, шла подготовка к государственным экзаменам.

В это время Исаев получил оскольчатый перелом – подвывих голени. Операция в клинике травматологии запомнилась тем, что его привязали к столу сыромятными ремнями. Травматолог Бурлаков, подполковник, начал лихо делать местную анестезию. Он обезболил мягкие ткани, ввёл специальную, толстую иглу в пористое вещество кости и, без предупреждения, большим шприцем стал интенсивно накачивать новокаин. Надкостница под напором раствора подала болевой сигнал, Исаев непроизвольно закричал. Подполковник больно ударил его кулаком – «не крякай, гад» – но работать стал осторожнее. Так Исаев впервые столкнулся с одним из проявлений профессионализма – наплевательским отношением к больному.