Михаил Задорнов: Записки усталого романтика

Издательство выражает благодарность Анне Бессмертной за содействие в приобретении прав

Большинство телезрителей и читателей сегодня относятся ко мне как к писателю-сатирику. Открою секрет – я не сразу им стал! Никто уже и не угадает, с чего начиналось мое писательство. С дневников, которые я вел во время путешествий. Путешествовал ежегодно с агитбригадой МАИ. В то время Советский Союз напоминал огромную строительную площадку, и наш народный студенческий театральный коллектив по комсомольским путевкам посылали на различные ударные стройки. Мы побывали в самых дальних закоулках нашего необъятного многонационального Союза. Прямо скажу: впечатления остались на всю жизнь!

Первое из написанного мной, что было напечатано, – это очерки о путешествиях с нашим самодеятельным коллективом по Тюмени в журнале «Молодая гвардия».

Перечитываю, и даже не верится, что все это было написано будущим популярным сатириком!

Радость пришла неожиданно. Наш институтский театр, которому не было еще и полугода, занял первое место среди агитбригад Москвы, и профсоюзный комитет предложил нам на лето путевки с концертами по Тюменской области. Пароходы, вертолеты, тайга, нефтяные вышки – тысяча километров по Иртышу, тысяча по Оби! – все это вдруг оказалось доступным.

Получилось так, что в поездку подобрались самые «универсальные». Каждый и жнец, и кузнец, и на дуде игрец.

За окошком поезда пару дней тянулась подгоревшая солнечная степь с копотью, осевшей вдоль дороги на полыни. На четвертые сутки показались горы Урала. Словно стадо верблюдов, медленно обгоняя друг друга, выползали они из-за горизонта на нас.

Может, потому, что в нашем институте не проходят географию, Тюмень до этих гастролей представлялась нам как некая темень с непролазной грязью, комарами, медведями, тайгой на мостовых... А тут залитый утренним прохладным солнцем вокзал – стекло и алюминий, мечта Чернышевского. И высадили нас с поезда не в грузовик-самосвал, а в многоместный «Икарус» и повезли по просыпающемуся городу, который предстал перед нами во всей своей еще пустынной свежести.

Иван Васильевич Жуков, элегантно одетый человек, с черной, уже посеребренной к вискам шевелюрой и мягкими, как два шмеля, глазами, директор Тюменского областного Дома народного творчества, проводил наше первое, «окошечное» знакомство с городом.

Сначала, увидев, что вместо тридцати человек из вагона вылезли всего девять, из которых трое представились ему как художественные руководители, а один – политическим обозревателем, он не на шутку встревожился:

– И это все? А кто же выступать будет? Ну что ж, поехали...

Когда москвичи приезжают в какой-нибудь провинциальный город (а москвичам все города, кроме Москвы, кажутся провинциальными), то им всегда хочется, чтобы в них все с первого взгляда угадывали москвичей. Может, поэтому, одевшись с Сашей Богатыревым во все самое лучшее, с фотоаппаратами наперевес, мы гордо вышли из гостиницы.

Как и я, Саша уже инженер. В агитбригаде главный менестрель. Поет студенческие песни. Заодно играет в миниатюрах. Актер театра миниатюр. Автор и, наконец, художник-дизайнер. А художники в такого рода поездках особенно нужны: когда объявление написать, когда афишу-анонс. Еще будучи студентом, всего с двумя песнями за душой Александр в составе институтских агитбригад объездил Забайкалье и Камчатку, побывал на Карпатах и на Урале. Теперь эти же две песни привез и в Тюмень.

Мы идем с Сашей по главной улице. Сначала мимо нас проплывают модерновые, залитые слепящим солнцем рестораны, кинотеатры с мозаичными, плывущими в красной невесомости светло-серыми космонавтами на фронтонах, сотообразные гостиницы. Линейкой пролегла по Западно-Сибирской низменности главная улица. Когда-то это был тракт, по которому гнали в Сибирь ссыльных. А теперь... За современными зданиями, в глубине города повсюду торчат журавлиные шеи подъемных кранов.

Но вот улица Республики сужается, и мы постепенно оказываемся в тридцатых-пятидесятых годах. Толстостенные кирпичные дома с маленькими окнами и лепными излишествами. От тяжелых серых домов ложится на тротуары сырая серая тень.

Долго тянется «середина нашего века», но вот кончается и она. Асфальт сменяется булыжником – высокие дома уступают место приземистым срубам. Ухоженные и аккуратные, как уютные крепостенки человеческого счастья, стоят они в резных наличниках, в кружевной деревянной отделке. Их окна с раскрытыми ставнями и белыми занавесками напоминают издали севших на стену огромных бабочек.