Виктория Рожкова: Пожалуйста, не надо! Содержит нецензурную брань

– Тебе, это… красиво с такими волосами, – сообщал мужчина, и Аля таяла от восторга – ей никто раньше не говорил комплименты.

Ей хотелось дарить любимому звезды и радоваться каждому совместно прожитому дню. Игорь был самым лучшим – и умным, и красивым, и благородным. Когда он стал другим? У Али не было какого-то четкого ответа в виде календаря с обведенной красным фломастером даты. На самом деле он сильно и не менялся – приносил домой какие-то деньги (Аля тоже работала, поэтому им хватало), мог повесить полку в ванной, и даже по попе девушку хлопнуть в знак большой любви. Короче, она во всем находила только плюсы.

– Слышь, я сегодня не приду. У матери буду, – говорил Игорь, и Аля бросалась переглаживать и так наглаженные рубашки. Ей отчаянно хотелось, чтобы мама Игоря радовалась Алиному существованию – ведь сынок всегда имеет опрятный вид, даже маленькое пузико от хорошей жизни появилось! Возможно, мама и на самом деле была рада – Игорь не знакомил с ней Алю: лишь возвращался от матери уставший, в мятой и прокуренной рубашке, с запахом перегара и желанием выспаться. Аля помогала любимому раздеться – ей нравилась о нем заботиться. Грязные вещи отправлялись в стирку, муж был от души накормлен завтраком или ужином (смотря в какое время возвращался). Ощущение нужности будто помогало спать в такие моменты не более 4 часов и не чувствовать себя при этом уставшей. Аля была счастлива, потому что ее любили и в ней нуждались. Иногда ей становилось немного не по себе от мысли, что они уже давно живут с Игорем, а он так и не познакомил ее с родителями. Но эти беспокойные и ненужные мыслишки Аля прогоняла, ведь Игорь когда-то давно объяснил ей, что мама – человек сложный. Понравиться ей можно, но для этого надо иметь какой-то вес за плечами – в виде того же совместного проживания. Аля с радостью этот вес и копила. Однажды Игорь вернулся от матери под утро пьяный (впрочем, как всегда) и в испачканной губной помадой рубашке.

– Игорек, – Аля неуверенно взяла рубашку в руки, мучительно соображая – как отреагировать. – У тебя тут испачкано помадой. Это тебя мама что ли зацеловывала? Вроде вы только на прошлой неделе виделись…

Пощечина прилетела настолько неожиданно, что, даже падая, Аля не выпустила из рук рубашку, губную помаду на которой надо было застирать отдельно.

– Не смей так о моей матери, шваль! – рявкнул любимый. – Ты тут никто! И чтобы я не слышал!

По идее Аля находилась в собственной квартире, которую ей любезно выделил муниципалитет. Может, Игорь имеет ввиду то, что они не женаты? Скорее всего…

Аля машинально приложила руку к ноющей скуле, но в руке была зажата злополучная рубашка, которая буквально провоняла сигаретами, пОтом и женскими духами.

– Да это я просто… – растерянно прошептала девушка.

– Не хер просто! И не трахай мне мозг!

Аля послушно кивнула головой и юркнула в ванную. Она совершенно не понимала что ей нужно делать. Игорь ведь ее ударил, да? На ругательства она внимания не обратила – муж всегда так изъяснялся. А после пощечины – надо ведь поругаться с ним? Выгнать его? Господи, но он пьян и не соображает, что делает! А тут еще она со своими дурацкими шутками! Аля присела на край ванной и включила воду. Что делать? Она никогда не понимала женщин, которые готовы терпеть рукоприкладство. Но какое странное ощущение… Наверное, надо попросить Игоря уйти. Да, на время. У него будет возможность подумать. Извиниться. Аля вскочила и выбежала в комнату. Игорь лежал на тахте и спал. Брюки он снимать не стал, а так и бухнулся и в штанах, и в носках. Аля села рядом. Спит… Посапывает… Дурачок пьяный. Девушка провела рукой по волосам любимого, и он заворочался. Пускай спит – потом разберемся. Да и куда его выгонять? К маме? Ей наверняка это не понравится. Пускай спит… Потом разберемся…

Ксения

«Я не хочу»

Ксюша осторожно наклонила ковшик с водой, и от острой боли тут же прикусила губу. Раны саднили и кровоточили – в унитаз убегала розовая водичка, подкрашенная кровью. Господи, как больно! Ксения понимала, что нужно заварить какую-нибудь ромашку и проспринцеваться на всякий случай, но ей так не хотелось выходить из ванной комнаты и снова попадаться мужу на глаза. Хотя… теперь уже можно. Владик наверняка спит и жена его больше не интересует. Сегодня не интересует. А завтра он может опять ввалиться после «напряженного» рабочего дня, успев предварительно «расслабиться» парой порций коньячка в офисе. И снова Ксюша будет шепотом умолять остановиться. Шепотом – чтобы не разбудить спящую в соседней комнате Наташку. А мольбы об одном и том же – не трогать её, жену. Пожалеть. Ксюша громко всхлипнула и тут же испуганно зажала рот рукой. О какой жалости она думает? Боже ты мой, он ведь насилует ее потому, что ему так больше нравится. Владик уже, наверное, забыл, что такое нормальный секс. Как его еще называют: занятия любовью? Это не для него, нет. Ему хочется брать жену силой, отметая варианты неподчинения. Ни уговоры, ни просьбы не имели никакого воздействия. Ксюша подозревала, что только так Владик в состоянии возбудиться – другой подход к сексу его просто не брал, а пользоваться той же «Виагрой» в его возрасте казалось диким. Вот насиловать жену – это нормально. А таблетку выпить, чтобы стоял – это глупо. Как-то Ксюша предложила мужу сходить к врачу – это стоило ей хорошего синяка на скуле и вывихнутого пальца на ноге (ударилась, когда падала). С того момента девушка предпочитала решать проблемы без таких ярких идей. Хотя, что решать то? Ксюша аккуратно промокнула влагалище чистым полотенцем. Владик ответственный муж и отец – Наташка в нем просто души не чает! С работы всегда домой: зарплата, внимание и золотые руки мужа практически всегда в Ксюшином распоряжении. Да и родители Владика обожали. А уж родители были для Ксюши непререкаемым авторитетом: их 40 лет совместной жизни являлись наглядным примером к чему нужно стремиться. И она стремилась. Семья – это святое.