– Ясно, – покорно согласилась жена.
И уже через 10 минут на сковородке аппетитно шкворчал лук, а в кастрюле с водой ушли в заплыв макароны. Света немного прихрамывала – ударилась коленом о стул, но, в основном, эта «учеба» прошла прилично.
«Надо будет попросить на работе не звонить домой – пускай на мобильный или лучше смс-ки сразу с объяснениями» – подумала женщина и тут же поморщилась. М-да, при желании и в обычном сообщении «Иванов на больничном» (Света работала в отделе кадров на местной мебельной фабрике) можно предположить знаменитые утюги, которые то стояли, то исчезали с подоконника при виде Штирлица. Света сделала огонь потише, и решила быстро сбегать в детскую – что-то совсем притих Андрюшка. Наверняка Иришка отвлекает – вот умница-дочка! Золотые дети – еще бы Андрюшку вылечить от заикания, но тут надеяться остается только на детсадовского логопеда (ребенок начал неожиданно заикаться в 2 года – грешили на соседскую собачку, которая напугала малыша).
Московская область умела и радовать и огорчать своими городами. Может быть для одинокой старушки, бесшумно доживающей свой век, скромный Зарайск, в котором родилась Света, являлся неким выставочным образцом рая. Может быть. Но только не для Светы. Уже с детства невзлюбила она это зеленое пространство, покрытое однотипными домами и сплошь знакомыми лицами. В магазин не выйдешь – кто-то да покачает головой «Вон Светка идет – дочь Беловых. Бедный ребенок!» Жалели девочку из-за родителей, которые пили и не стеснялись своего веселого образа жизни. Наверное, по-другому родителям было скучно жить – вот они и нашли выход из положения. А Свете пришлось быстренько забыть такие слова, как «Хочу!», «Дайте!» и всё в таком духе. Надо было заботиться о себе и маленьком брате – успеть своровать у родителей заначку, чтобы покушать. Озадачиться поиском одежды (ну здесь повезло больше – знакомые приносили). Игрушки отдавать как-то никто не сообразил, и девочка искала их на помойках. А вы знаете, каких прелестных кукол отправляют на «тот свет»? Ну и что, что нет руки – зато какие локоны, из которых можно делать прически! А плюшевые собачки? Пришил пуговицу вместо отсутствующего глаза, прополоскал в тазике, чтобы ушел запах гнилых арбузов и можно играть! Конечно, Свете повезло в том, что дневник ее никому не был нужен и плохие оценки родителей мало волновали. С другой стороны, и пятерки были, за которые хотелось получить восхищенное «Молодец!». И черт с этим велосипедом, который никогда не купят – это железка, не стоящая мечтаний. А мечтать хотелось совсем о другом – как мама обнимет и поцелует в светлую макушку. Или папа протянет руку, чтобы пойти погулять вместе с дочкой. Конечно, что-то такое было…
«Доченькаааа…. – завывала мать, протягивая дрожащие руки. – Ну что ты, мамку совсем не любишь?
И Светке приходилось прижиматься к давно немытому телу, к затхлой одежде, морщиться от запаха водки и отворачиваться от крокодиловых слез. Мамку такое проявление любви не устраивало, и она дочку отпихивала, сетуя на плохое к себе отношение. А тут скучающий папа вдруг решал заступиться, и небольшая пьяная возня между дорогими родителями была обеспечена. Как они родили Вовку – Светкиного брата, неизвестно. Вернее, непонятно, кто им разрешил это сделать. Хотя… Мама в женскую консультацию и не ходила. И если будучи беременной Светкой, она еще как-то работала и состояла на учете, то появление младшего сына расстроило врачей в роддоме. Мальчик хоть и выжил, но здоровьем, а впоследствии и умом, похвастаться не мог. Не олигофрен, конечно, но тяжелый ребенок – пошел в 1,5 года, разговаривать начал в 3, а еще эти слюни, которые сестре приходилось вытирать с Вовкиного подбородка до 4 лет… В школе за голову хватались и искренне радовались, когда Вовка болел. И если Света еще старалась добиться успехов, то смысл Вовчика быстро свелся к желанию поесть, а потом и попить любимые родительские напитки.
Это детство, проведенное в пьяном угаре родителей, настолько выжгло Свете душу, что, собираясь выйти замуж, она искала едва ли не трезвенника-язвенника. Однако поиски избранника немного затянулись – в маленьком городке, где большинство друг с друга знают, Света никак не тянула на роль нужной невестки. Наследство в виде родителей-алкашей и не слишком здорового буйного братца потенциальных свекровей пугало, и сыновья получали порцию неизменных «Только через мой труп!» (кого-то не устраивало отсутствие связей и денег, а кто-то задумывался и о генетическом фоне). Светлана – натуральная блондинка с эффектной внешностью, вдруг снова оказалась в заточении нелюбимого города. Нужно было уезжать, но куда? С ее знаниями в институт она не поступит (чтобы рассчитывать на общагу), а родственников, способных приютить девочку, не наблюдалось. Да и как Вовку оставить? За ним глаз да глаз нужен. Однако проблема неожиданно решилась, хоть и трагическим способом. Напившись привычным составом (мать, отец и Вовка), родственники что-то там не поделили, и началась пьяная потасовка. Слабый здоровьем, но не телом, сынок схватил нож, которым пять минут назад резал черный хлеб для закуски, и без раздумий вставил папашке в грудь. Нож, как ни странно, без сопротивлений вошел в тело отца, и тот на полуслове споткнулся и захаркал кровью. Мама, увидев такое безобразие, недолго думая, схватила чугунную сковородку и стукнула сыночка по голове. Правда Вовчик успел увернуться, и сковорода обрушилась на спину. Заорав от боли, сынок через минуту припечатал этой же посудиной мать. Вид умирающего отца и лежащей без сознания матери, натолкнул сына на следующие мысли: он поджег кипу старых газет, лежащих здесь же, на кухне, и выбежал из квартиры. Как выяснило затем следствие, отец скончался от потери крови, а мать отравилась угарным газом. Квартира выгорела хоть и не дотла, но ремонт предстоял серьезный. Вовка немного побродил по друзьям/товарищам, у одного из которых его и взяли под белы ручки. Света же в это время была в Москве – уехала на рынок, чтобы купить себе и братцу зимние куртки. Купила. Только Вовке куртка не понадобилась – дали ему 8 лет колонии строгого режима. И осталась Света одна. Заняла денег, сделала ремонт, а через 2 года все и подзабыли кровавую драму. Однако сбежать из Зарайска Света по-прежнему не могла: продать квартиру нельзя (в ней был прописан брат, к которому она исправно ездила на свидания и возила передачки).
Читать дальше