Алексей Тагамлицкий - Улица Ленина. Повесть в 36 строфах

– Святая вода, что ль?

– Раз бесплатно разливают, то наверняка святая.

А поезд гудел. Он отправлялся в Свердловск.

Я набрал в ладони воды. Капли полетели в его сторону. Он недовольно прогудел в последний раз и скрылся из поля зрения.

А день был тем же.

Только сам стал нас прогонять водой.

Дождь!

Дождь бывает разных сортов. Смотря какой заслужили.

Есть дождь, похожий на насморк: идёт морось, потом вдруг обрушается ливень, а совсем скоро, минут через пять, на землю мелким горохом сыплются капли.

Есть дождь, похожий на восхождение на гору: мелкий постепенно превращается в большой, достигает своего апогея и идёт по ниспадающей.

А этот дождь похож на парнишку-бунтаря: не успел он прийти, как тут же обрушается гром обвинений, поток льётся, льётся, льётся, а потом его учёный дядя раз – и обрывает.

И нет дождя.

А пока Баренцево море упало и разливается на нас с Серёгой, как холодный кипяток, мы тщетно пытались найти укрытие.

– Пойдём в дом культуры.

– Тут есть дом культуры?

– А куда люди ходят за искусством?

– Всё нормальное искусство вывезено туда, куда люди не пойдут. Например, во Францию.

– Почему мы с тобой не поедем во Францию?

– Так мы и не искусственные. Мы настоящие.

– А Пушкин?

– Пушкин умер.

– А мы?

– А мы живы.

– А если мы умрём, мы станем, как он?

– Разве что только такими же мёртвыми.

– А давай на наших могилах вместо дат будут два знака бесконечности? «Здесь, – дескать, – покоятся замечательные люди и достойные сыны своего отечества Серёга Чурилин и Митька Середин». Как тебе?

– Насчёт сынов бы поспорил.

– Почему?

– Меня подбросили.

– Побежали уже в дом культуры. Вон он, за теми домами.

Дом культуры был вывернут фасадом наружу и уже этим вызывал уважение.

Дом культуры был пуст. Как и подобает домам культуры.

– Вы кто?

Серёга провёл рукой по мокрым волосам.

– Я великий советский поэт Иван Бунин!

– Во-первых, Бунин во Франции.

– Я Бунина советский филиал!

– Во-вторых, он умер десять лет тому назад.

– Ну так это… Христос воскрес!

– Пошли вон отсюда!

На нас замахнулись, и мы, люди неконфликтные, поспешили к выходу, где всё ещё лил дождь.

– Я думал, они лицо его забыли давно.

– Запомнили, чтоб не впускать.

– Так он сколько для страны сделал!

– Так это когда было!

З/к Мотыгин в это время по заказу страны продолжал валить лес.

Дождь! Ну нас ты не щадишь, так пощади хотя бы листья! Ты так по ним хлещешь, будто они в чём-то виноваты! Ну а людей – ладно, не жалко.

– Я так понимаю, схорониться нам нигде не удастся.

– А у нас в колхозе, поди, все по домам спрятались.

– Скучаешь?

– А как же! Было душевно. Бывает, не выполним план – к нам едут из другого колхоза помогать. Потом они не выполняют план – мы едем.

– Вы по очереди, что ли?

– Ну да.

– А смысл?

– Вместе пить всяко веселее.

– У нас все пьют. Это наша национальная идея. Выпьешь – и вроде как забудешь, что колбасы нет, ботинок нет, времени свободного особо тоже нет. А так выпил и знаешь, что у тебя будет болеть голова, а больше ничего не побеспокоит.

– Это поэтому водка везде?

– Наверно.

Создавалось ощущение, будто сейчас только лишь конец марта, а мы с Серёгой – тающие сосульки. Только капли сливались одна в другую и стремились пронестись резвым «запорожцем» по нашим лицам.

– Нет, а правда, Мить, куда мы едем?

– Почему ты раньше не задавался этим вопросом?

– Он меня раньше не интересовал.

– А теперь?

– А теперь мне любопытно знать, чем всё закончится.

– Едва ли это когда-нибудь закончится.

– Слушай, Мить, а мы с тобой патриоты?

– Патриоты.

– Почему?

– Ну вот ты, работник колхоза, был доволен своей жизнью?

– Ну, насколько мне было позволено быть довольным.

– Но тем не менее ты оттуда ушёл.

– А чё там делать-то? Зимой тем более.

– И принуждение к работе тебя не напрягало?

– А как мы иначе пить перестанем?

– Вот поэтому мы и патриоты.

– А охотимся за чем? За счастьем?

– За впечатлениями, которые повзрослеют и встанут воспоминаниями. Глупо тратить молодость на батрачество.

– Не в старости же батрачить.

– А что ещё делать в старости? В потолок глядеть? Внуков на спине катать?

– Внуки – это хорошо.

– Не знаю, не пробовал.

– Слушай, у тебя есть деньги?

– Ну несколько копеек было в загашнике.