Елена Мейсак - Держись за жизнь, она коротка. Рассказы

Кража кур не давала Семену спать ни днем, ни ночью. Он постепенно становился раздражительным и злым. Повышал голос на жену и детей из-за малейшего пустяка, а все свободное время проводил, уставившись в телевизор, а то и просто в стену. Самое главное, что куры иногда исчезали посреди бела дня, как будто в издевку. Так продолжалось до зимы.

И вот пушистый белоснежный ковер укутал землю, словно пуховым покрывалом. Ветки деревьев отяжелели, покрылись толстым слоем снега. Ребятишки с удовольствием носились на санках с ближайшей горки. Жена вязала новый свитер, уютно расположившись у печки.

Однажды, проходя мимо курятника, Семен увидел на снегу отчетливый след. Нет, это был не человек, не медведь и не лиса. След был похож на собачий, только гораздо крупнее. Без сомнения, это был волк. Семен ринулся в курятник, но скорее, к его изумлению, чем к радости, все куры были на месте. Мохнатый преступник словно приходил на разведку, вынюхивая изменения обстановки и готовя новый кровавый план.

Никакие замки и стены не могли остановить коварного врага. Каждый раз он находил новый способ прорваться в курятник. Удивительно было и то, что волк умудрялся совершить свое черное дело совершенно беззвучно. Сидящие в доме никогда не слышали переполоха. Его враг был невероятно умен, но самое главное, что он был просто чудовищно хитер.

Не прошло и нескольких дней, как курятник постигло новое нашествие. Подойдя к двери, Семен вновь увидел кроваво-красный след. На этот раз его хозяйство не досчиталось уже двух куриц. «Похоже, этот гад зимой жрет за двоих» – злобно подумал Семен.

В этот момент чаша терпения Семена переполнилась. Он съездил в город, купил новую двустволку и патроны, и сказал себе, что лучше замерзнет у курятника, но больше не уйдет, пока не прикончит поганую гниду. Семен взвел ружье и приготовился ждать.

И по удивительному совпадению, не прошло и трех часов, как у курятника появился Он. Семен оценил его в долю секунды: крупный, серый, очень лохматый, осторожно вышагивал по направлению к своей добыче.

«Молись, гад, тебе пришел конец!» – подумал Семен и вскинул ружье. Движение рук Семена не осталось незамеченным. Волк его увидел. Еще секунду преступник пребывал в замешательстве, что ему делать: вот дрогнула лапа, пытаясь повернуть мохнатое тело в сторону калитки. Но тут же это желание было подавлено, потому что волк, казалось, понимал, что малейшее движение лишь сократит его путь к неминуемой смерти. Молча он смотрел на Семена и, кажется, понимал, что его песенка спета.

Так и стояли они с минуту, человек и волк, который во все глаза смотрел на направленное ему прямо в лоб ружье. Палец Семена лежал на курке, но руки дрожали, и он никак не мог нажать на спуск. «Давай же, ты, тряпка!» – говорил себе Семен. И тут он словно окаменел. Взглянув опять в глаза волка, еще несколько секунд назад бывшие такими безжалостными и злыми, Семен вдруг увидел в них… слезы.

«Нет, ты меня не проведешь, старая бестия!» – выругался про себя Семен. Но как он ни пытался убедить себя в том, что это страх внушает ему подобные мысли, сомнения не было: волк плакал. Словно бы со стороны наблюдал Семен, как опустилась его рука, как бросила на землю ружье. Еще с секунду они с волком смотрели друг другу в глаза, после чего зверь развернулся и тихо побрел к выходу. Оказавшись у калитки, он обернулся и посмотрел на Семена. Еще через пару секунд он скрылся из вида.

Вадим Емельянович сидел в своей машине на обочине дороги и разглядывал автомобильную карту. Он уже давно не пользовался бумажными картами, обходясь маленьким скромным GPS-навигатором, но бестолковый кусок буржуазного интеллекта почему-то решил сломаться именно в этот момент. Сегодня все шло решительно не так. Вадим Емельянович для своих сорока лет уже многое повидал, и ему не привыкать к трудностям, но когда дело касалось Машки, он словно бы терял точку опоры, вновь становился неуклюжим, прыщавым подростком, не умеющим себя вести и не знающим, что сказать.

Машка – его дочь. Недавно ей исполнилось 14 лет, и временами эта девочка напоминала ему не дочь, а выходца с другой планеты. Он совершенно ее не понимал и готов был побиться об заклад, что чувство это было довольно-таки взаимным. Он не знал, что ей еще нужно, и почему она не может быть такой, как дочери его друзей. В какой-то мере ему импонировал ее сильный, волевой характер, она очень напоминала ему его самого. Но, боже мой, она, похоже, была совершенно неуправляемой.