Геннадий Мещеряков - Повесть «Иван воскрес, или Переполох в деревне», рассказы, стихи. Только в этой книге и нигде больше

– Так ты тогда дай нам и арбуз, в огороде у тебя их скольки? – предложил Кузьмич.

– Два осталось, хорошо, один дам, ради воскресшего Ивана. Подпрыгнуть хочу, замечательный будет Илья Муромец. Ведь в чем соль? Он из наших Выселок, в этом будет особая ценность картины.

– Да, и фамилия у вас знаменитая – Репин, – заметил Петров.

– А я бы картину на колокольню повесил, пусть все видят, други радуются, а вороги боятся, – предложил Кузьмич.

– И это правильно, такого шоу нигде нет и, видимо, не будет, я за, – одобрил Иван.

Взяв арбуз, они простились с художником, а отойдя от дома несколько шагов, услышали, как заиграла гармошка, и раздался веселый голос запевшего Репина.

Улица, по которой они шли, называлась Пролетная. Почему, недоумевал Иван, если она на этом берегу деревни одна и тянется километра на три вдоль реки. Но спрашивать Кузьмича не стал, так как он уже открыл рот для другого объяснения.

– Угостят нас с тобой, Ваня, обязательно, в любом доме есть горилка, тольки у ветеринара Похлебкина нету. У него спирту полно. Но не пьет Похлебкин совсем с тех пор, как его Гитлер на рог насадил. Был навеселе и перепутал лекарства. Всадил Гитлеру в крестец вместо витамина укол от бешенства, бык и перебросил его через кормушку. Хорошо проткнул ногу до кости, и то ходит теперь, как я, с приседанием. А сейчас к марсианину зайдем.

– К кому? – не понял Иван.

– Вон, видишь дом с крышей в виде шара, вокруг него навалены кучи песка, здесь марсианин Рылов живет. Не удивляйся, хотя есть чему. А вот и он.

Из калитки вышел мужчина с бритой головой, от которой, как от зеркала, отражались солнечные зайчики. А голубые глаза наполнялись восхищением.

– Говорил я тебе, Кузьмич, что есть неземная жизнь, и не умирают люди. Доказательство вот, рядом с тобой. Чай, Софья рада, что Иван вернулся с того света, как бы воскрес, – сказал он.

– Не знаю, вернулся, чи нет, еще изучению подлежит этот вопрос, но пришлый вылитый Иван Петров, тольки без усов.

– Сбрил, и правильно. Я, вот, все брею, с тех пор, как на Марсе побывал. А ведь до сих пор никто этому не верит, потому что по-старому мыслят, без творческих идей и без учета современных научных достижений.

– Теперь будешь Петровым всем в морду тыкать? – осклабился Кузьмич.

– Мордой – не мордой, а тыкну с радостью. Возможно, Петров тоже был на одной из планет: тот свет еще никто не изучал, и нам он пока не подвластен. Я вас с Иваном заметил еще на колокольне, ибо в телескоп часто смотрю, изучая изменения, происходящие на Марсе. Сегодня увидел невероятное: каменная голова идола повернулась. Может быть такое? Может, если она живая. Нечем было мне это явление зафиксировать, к сожалению, была бы сенсация во всем научном мире, не только в ухологии.

– В уфологии, правильнее, извините, господин ученый, – вылетело у Петрова.

– Еще одно доказательство, что Петров вернулся с того света, – обрадовался Рылов. – Откуда бы ему знать об этой науке. На скотном дворе тогда еще работал.

– Работать-то работал, – подхватил Кузьмич, – а пол скотины путал, его и надули: вместо козы козла продали с яйцами не меньше ее вымени, ха – ха – ха.

– Ты, Кузьмич, я вижу, уже хлебнул слегка своей огненной водички.

– А как же, за встречу: обмыли воскрешение Ивана. Не часто такое бывает, на моей памяти было лишь однова. Это когда Лысуха в могиле ожила. Почему ожила, никто не знает.

– Почему, почему? А потому, что Афанасий много водки выпил и не засыпал могилу в тот день. Жили они где? В дальнем загоне, ожила бы, поговаривали потом, что она крепко спала. Афанасий говорил, что одну рюмку всего-то выпила.

– Причину ожития тоже доказывать надо, тут много есть недомолвок и лишних убеждений, такое особливо часто бывает у компьютерных ученых. Не обижайся, я не имел в виду тебя, ты у нас телескопный. Поэтому и пришли к тебе, чтобы поговорить с умным человеком, побывавшим на Марсе. Хотя я такого не слышал, потому что безграмотный, и, может, кто еще летал туда, мне это пока неведомо, хотя нахожусь к планете ближе вас всех.

– А почему, – извините, господин Рылов, у вас вокруг дома насыпано много песка?

– Значит ты, Петров еще не бывал на Марсе. Там есть пустыни, и песок напоминает мне планету. Иногда так увлекаюсь, что ищу в нем живые существа, песо везде одинаков – и по натуре, и по цвету.

– С этим трудно не согласиться, но на Марсе я побывал, и там песок больше не кучками рассыпан, как у вашего дома, а большими валами. А вот о каменной голове идола вы правильно сказали: она живая. Я разговаривал с ней, и что интересно, по – русски. Значит мы потомки марсиан, а вот как оказались на Земле, забыл его спросить. Но ничего, с такими энтузиастами уфологии, как вы, мы все узнаем и везде обязательно побываем. – Петрову показалось, что их новый собеседник просто сошел с ума, и ему стало неловко от пришедшей мысли, – А у вас что, есть и научные труды?