Анатолий Пчелинцев: Последний бой подполковника Биронта

Положив трубку, он на мгновение прикрыл глаза. Виктор не был суеверен. Да, он верил в Бога. Верил искренне. Но был слишком далек от всяких духовных переживаний.

Но сегодня что-то было не так. Сильнее, чем раньше, Виктор ощущал тяжелый ком, что поселился у него в груди и давил, давил. Этот ком не давал дышать, заставлял сердце биться быстрее. В голову лезли тревожные мысли, от которых было невозможно избавиться. Эти непривычные ощущения вкупе с бессонными ночами вконец изматывали.

Виктор несколько раз пробовал молиться, но стоило ему закрыть глаза, веки помимо его воли наливались свинцом, и подполковник проваливался в небытие. Пробовал он молиться и с открытыми глазами, но, видимо, и тут сказывалось, что организм работал на пределе своих возможностей, – Виктор умудрялся засыпать, не закрывая глаз. Молитва облегчения не приносила. В конце концов, он бросил эти попытки. И весь день спасался крепким кофе.

Придя домой и, посмотрев вечерние новости, Виктор незаметно для себя уснул перед телевизором и очнулся в жутковатом месте. Там было другое солнце. Не ласковое, не доброе, согревающее землю своими теплыми лучами, а раскаленное огненное светило, испепеляющее все безжалостными лучами-убийцами, стоило им слегка коснуться всего живого. Земля тоже была иной: чужой и незнакомой, поглощенной адским пламенем. С каждой секундой ужас все сильнее охватывал душу Виктора, поглощал частичку за частичкой, лишая сил и воли. Внезапно в воздухе, словно разрезая его на части, раздался пронзительный, нечеловеческий крик. Со всех сторон послышались стоны людей, заглушаемые треском падающих деревьев. Виктор очутился в объятом жарким пламенем лесу, который еще секунду назад виднелся далеко на горизонте. На пылающей земле в предсмертных судорогах корчились люди. Их тела и лица были в страшных ожогах. Те, кто еще был в сознании, молил о помощи. Но огонь не щадил никого. Да и спасти несчастных было некому. Виктор метался между людьми, пытаясь помочь хоть кому-нибудь, но огненный шквал не выпускал жертв из своих мерзких лап. Внезапно и сам Виктор почувствовал обжигающую боль в ногах. Языки пламени, словно щупальца осьминога, все ближе подбирались к нему со всех сторон. Еще немного, и он сгорит заживо.

– Господи, если ты есть, помоги! – закричал Биронт, и в ту же минуту кто-то или что-то вырвало его из лап огненного зверя.

Подполковник резко открыл глаза и сел, с ужасом озираясь по сторонам. «О Боже! Это был просто страшный сон!» – пронеслось в голове. Дыхание все никак не восстанавливалось, сердце колотилось как сумасшедшее.

«Надо будет с утра попытаться еще раз как-то повлиять на командование и местных чиновников. Нельзя все так оставлять: если ветер усилится, у нас не хватит сил справиться со стихией. Надеяться, что пронесет, слишком глупо».

Виктор вспомнил слова дочери. Что ни говори, а женская интуиция – штука необъяснимая, он уже много раз убеждался в этом. Видимо, стоит прислушаться и задуматься, добром может не кончиться. Надо еще раз попытаться убедить прислать подмогу. Вода камень точит.

Как следует уснуть в ту ночь Виктор так и не смог.

Подполковник не спал уже четвертые сутки.

***

Яна не находила себе места. Несмотря на позднее время, девушка не спала.

«Что же делать?» – вновь и вновь спрашивала она себя. Тревога за отца все возрастала. Несмотря на шутливый тон она чувствовала усталость и отзвуки отчаянья в голосе папы. Все-таки напрасно они с мамой позволили уговорить себя и уехали с базы. Сейчас они могли бы быть вместе, заботиться об отце, помогать ему. Девушка прекрасно понимала, что в такой тяжелой обстановке он меньше всего думает о себе и о своем здоровье. А присмотреть за ним некому.

– Как-то все неправильно. Не нужно было его оставлять, – говорил внутренний голос.

Разум спорил, доказывая, что отцу так спокойнее и, переехав в безопасное место, Яна с матерью поступили правильно, избавив папу от лишних волнений.

Яна очень любила отца. И это чувство было взаимно: девочка всегда была для папы маленькой принцессой.

Сейчас память возвращала ее в далекие годы, когда отец возвращался домой со службы после тяжелого дня. И для дочки у него всегда был припрятан в кармане подарок: конфета или печенье. Несмотря на то что жили они всегда в скромном достатке, особенно в лихие девяностые, когда денежное содержание офицерам нередко задерживали по два, а то и по три месяца, девушка об этом особо не задумывалась: в семье царила атмосфера любви и взаимопонимания, которая была куда важнее преходящих трудностей. Да и в силу юных лет Яна просто не обращала внимания на такие вещи. Даже «вредный» подростковый возраст не внес разлада в семью. Конечно, позже Яну, как и остальных девочек, интересовали наряды, дискотеки, отношения со сверстниками, романтические прогулки. Но семья для нее была важнее всего внешнего. Девочка была уверена, что со временем получит все, что захочет. Но только в том случае, если все будет хорошо в доме. И поэтому она, как могла, оберегала царивший в семье мир и лад.