Михаил Литвинский - Пожары над страной

…В военкомате было еще более оживленно, чем на Майдане. Разгоряченные женщины требовали, чтобы к ним вышел сам военком и отчитался. Путь в здание толпе преграждала милиция. Одни кричали: «Верните нам…», другие – «Мы не отпустим! Он больной, куда ему воевать? Лягу сама на рельсы…» И тут же рядом несколько женщин подожгли повестки из военкомата. Милиционер попытался затоптать огонь и остановить развитие событий, но женская толпа угрожающе загудела. Ева поймала себя на том, что тоже принимает в этом участие, развернулась и со слезами на глазах вернулась домой. Кроме этой проблемы у нее оказалась еще большая – неразбериха с документами. Ева еще в телефонном разговоре предупредила мать, что в Америке Степан предложил ей выбрать для нового паспорта, который собирался ей сделать, не только новую фамилию, но и другое имя.

Сначала она отнеслась к этому как к игре и назвала себя Евой, именем героини любимого романа Екатерины Вильмонт «Девственная селедка». Но когда Степан принес ей готовые документы, где она стала Евой, да еще и его супругой, ей стало не до шуток. Историю эту она до сих пор не распутала, и как поступить, кроме матери, посоветоваться было не с кем. Степан поставил ее перед фактом и велел никому не рассказывать. Поэтому по телефону она матери так ничего толком и не рассказала. А тут еще беда с Николаем… Что решать в первую очередь?

Какой вопрос важнее: возврат настоящего имени, легализация нового или поиски ребенка? Конечно же, ребенок. Но оказалось, что первую проблему решить гораздо проще. Это сделала мать, особо не вдаваясь в подробности. «Я не знаю, что там у тебя со Степаном произошло. И нового твоего имени знать не хочу. Я родила тебя Анжеликой. Мы долго с отцом выбирали это имя, и ты с ним помрешь. И для детей ты не Ева, а Анжелика. Наш сосед Васька мигом решит все эти проблемы. За сто доляров одной бумажкой. Ох, как он их любит, эти бумажки! Напишешь заявление, что потеряла паспорт, и получишь новый, на любые имя и фамилию». Ева даже не ходила к соседу. Баба Маруся, как все вокруг называли мать, сделала все сама за три дня. Только кроме этой бумажки в сто «доляров» пришлось дать столько же тому, кто выписывал паспорт. И Ева стала вновь Анжеликой.

– А вот теперь ты мне расскажи, – обратилась мама, – что там у тебя произошло со Степаном? Зачем он тебе имя поменял?

Баба Маруся снова выставила на стол борщ и достала бутылку с мутной жидкостью. Иванко на полу запускал свою железную дорогу, а Ева-Анжелика напряглась, собираясь с мыслями: «С чего же начать?»

– Вспомни, мама, каким необычным для нас человеком показался Степан, как он стремительно ворвался в наш дом. Такой самодостаточный… Зачем мы ему были нужны? Я припоминаю, он имел отношение к той аварии с белым фосфором на железной дороге под Ивано-Франковском в 2005 году. Он там увидел меня и «пас» долго… Я до сих пор не могу составить для себя четкую картину его личности.

То, что я нужна была ему как женщина, это понятно. Но только сейчас начинаю понимать, что он использовал меня еще и как прикрытие. Поэтому по документам я оказалась его женой. Вспомни, как он обхаживал тебя и детей, чтобы оторвать меня от вас… Как у нас с ним было все красиво, пока мы не приехали в Америку. Куда подевались его мягкие манеры, учтивость и вежливость? Его речь приобрела стальной оттенок. Я для него стала рабыней. Он пропадал неделями. В это время мне звонили какие-то женщины, какие-то явочные квартиры, секретные переговоры… Я поняла, что меня прослушивают. Но когда он возвращался, выжимал из меня все соки. Для меня это было слишком… Я уже не могла удовлетворить все его сексуальные запросы. Все было «занадто» 15 15 «слишком» . Во время секса со мной он мог одновременно вести переговоры о каких-то новых технологиях для Украины, сланцевый газ, поставки. Сумасшедший дом, мама. Ты меня знаешь, я домашняя, мне, кроме дома и наших детей, ничего не надо. Холст и краски, петухи, подсолнухи. А тут вдруг такое!

Я не выдержала и ушла, когда его не было дома. Устроилась работать дизайнером по интерьерам. Очень много домашних вещей у меня скопилось, мебели, купленной за мои деньги. Я забрала их с собой. Думала, когда-то совью свое гнездо. Вещи в итоге хранились, как реквизит, на работе. И из-за них я постепенно снова попала в зависимость.

Я не знала, как разрубить этот вновь образовавшийся узел. И тут вдруг снова появился Степан. Он разыскал меня.

– Ты знаешь, он и мне звонил, искал тебя. Они уже выпили по три рюмки, и вдруг мама запела: