Михаил Литвинский: Пожары над страной

Маленькая, скрытая от глаз автостоянка была почти у самой воды. Рядом протянулся песчаный берег Днепра. Была весна. На Крещатике цвели каштаны. Атут – и трава, и кусты, и даже песок наполняли воздух запахом родины. Они сбросили обувь и пошли по песку к воде. На берегу – два-три рыбака, – и пусто. Киев жил на Майдане…

Ева зашла в воду по щиколотки, затем вышла и села на песок у огромной сосны, где на спине уже лежал Андрей, опершись головой на корень дерева, торчащий наружу. Андрей привлек ее к себе, и Ева почувствовала биение мужского сердца.

– Расскажи мне о себе, – попросил Андрей, сильно прижимая ее к груди.

Киев был его родиной. От него она узнала больше, чем из школьных учебников. Отец ее жил где-то рядом с Андреевской церковью, но почему-то одну и ту же улицу называл по-разному. То это была Андреевская, то Жданова, то Александровская, а сейчас уже Сагайдачного. Андрей ослабил свои объятия и вдруг запел:

Попе-попереду Сагайдачний,

Попе-попереду Сагайдачний,

Що проміняв жінку на тютюн та лю-у-у-у-льку,

Необачний…

– Это ты о себе поешь? – спросила Ева с улыбкой.

– Рассказывай дальше, – произнес Андрей, удерживая Еву на своих коленях.

– Я расскажу тебе про своего отца. Папа был влюблен в Киев до тех пор, пока не встретил мою маму. Она так же, как и я, увлекалась петриковской живописью и приехала в столицу показать свои работы. Тут они и встретились. Он был спортсменом, играл в волейбол, но еще больше любил футбол. Его любимой командой была «Динамо» Киев. Даже мне он пытался привить любовь к этой игре, но я не стала болельщицей. В один из наших приездов в Киев папа взял меня на важную футбольную встречу на стадион «Динамо». Это было давно, я была еще совсем маленькой. В те времена стадион носил имя Никиты Сергеевича Хрущева. Все вокруг кричали, вскакивали с мест и спорили между собой. Мне стало страшно, и я спросила отца: «Папа, это война?» И больше он никогда не брал меня с собой… Отец попал в Киев еще маленьким, приехал со своей матерью, моей бабушкой.

– А где родилась бабуся? – спросил Андрей, и Ева ощутила его теплые ладони на своей груди. Грудь округлилась, как будто увеличилась в размерах, а соски стали проситься наружу… Но дальше этого дело не дошло: не было времени, и Андрей все больше интересовался личностью отца.

– Отец рассказывал, – продолжила Ева, – как он с матерью еще маленьким ребенком бежал от затопления в Киев из села Ржишев. Местность, где они жили: огороды, сады, цветущие поля, – оказалась под водой. Там теперь Киевское море. Они с матерью получили участок под огород на Куреневке. Напротив был стадион «Спартак».

Посадить-то посадили, а прополоть было некогда. Бабуля думала, что сынок на огороде, а он целыми днями гонял мяч на стадионе. Они все же умудрились хоть что-то собрать в бурьяне, а у тех, кто ухаживал за огородом, все разворовали. Потопов в судьбе отца хватило бы на три жизни. Например, Киев стоит на горах. И однажды, выше того места, где был огород, прорвало озерную дамбу, и на город хлынула вода. Затопление произошло внезапно. Погибло много людей. Смыло огромный трамвайный парк со всеми трамваями. Отец рассказывал, что это был не Чернобыль, но очень страшно. Экологическая катастрофа…

Оповещения как такового тогда не было. Люди для руководства были что солома. По ним ходили. Их не пересчитывали. Главным для власти было сохранить саму власть и избежать проблем с народом.

Я тебя не утомила? – спросила Ева. – Говори-говори, мне интересно, – сказал Андрей, и она поняла,

что рядом появился близкий ей человек. Он слушал ее. «Какое это ценное качество для мужчины», – подумала Ева. Внезапно возникла пауза, она поняла, что ее нужно заполнить, и продолжила рассказ.

– На второй день после Чернобыльского взрыва папа лежал где-то тут, где мы сейчас с тобой, и услыхал такой разговор: «Вчера в Чернобыле случился пожар», – сказал мужчина своей спутнице.

«С чего ты взял?» – спросила она его.

С ними был маленький ребенок.

«Я всю ночь был на смене. Мимо наших окон до самого утра шла пожарная техника. Представляешь: ядерная электростанция, пожар – и никакого оповещения!»

– Отец вспоминал, что над городом все еще было ясно, но со стороны Чернобыля медленно приближалось маленькое, пока еще ласковое облако. Папа быстро собрался, сел в метро и приехал к ж/д кассам. Люди в огромных очередях раскупали билеты на любые направления.

Папа на ходу запрыгнул в вагон не своего поезда, забрался на третью полку. Под ней все места были заняты женщинами с детьми. От судьбы не убежишь…