Юрий Линник: День флота. Матросские рассказы и повести

«Что за наваждение? – упрекнул себя Ильясов, – Старею, что ли? Это надо же, что на язык взбрело! С кем поведёшься, от того и…»

– Дистанция до цели 28 кабельтовых, – прервал думки командира его помощник, старший лейтенант Антипов.

– На лаге 38 узлов, курс прежний, – вторил ему штурман Лоздовский.

Дистанция до цели неумолимо сокращалась. Что могла поделать «эска» своими 13 подводными узлами против 38 противолодочника, самого быстрого корабля советского ВМФ 60-х годов? Против лома нет приёма.

* * *

Иллюзия благополучия рухнула в момент, как сырое яйцо, упавшее со стола на пол. Мгновение назад оно радует ваш взор идеальной формой и обещает глазунью, но вмиг безвозвратно превращается в никчёмный мусор. Корабль, ещё секунду назад идеально шедший на предельной скорости, внезапно дёрнулся и обречённо осел, словно наскочил на мель. Скорость резко упала, появился левый крен, курс круто ушёл влево. Ильясов, видавшие разные виды, опешил, как после внезапно опрокинутого на голову ушата студёной воды.

«Вот! Накаркал! В аккурат приплыли…», – мелькнуло у него.

Ледышкой по спине проскользнула мысль, от которой стало не по себе – зацеп за трос, связанный с чем-то на дне, с обрывками противолодочных сетей времён недавней войны. Мало ли чего на дне ещё осталось с той поры. Месяц назад подводная лодка С-166 здесь же, на полигоне наткнулась на плавающую мину, чудом не отдали богу души. О захвате троса старого минного заграждения не хотелось и думать. Не хотелось, но именно эта мысль мгновенно катализировала решение.

– Стоп машины! Аварийная тревога! Осмотреться в отсеках и доложить обстановку.

Дальнейшие события на мостике развивались фантастическим образом со скоростью кадра немого синематографа. Старлей Антипов, забыв о субординации, банально дёрнул за рукав штормовки командира. Ильясов, не терпевший фамильярности, нервно обернулся и натолкнулся взглядом на побелевшие лицо и каменные глаза помощника. Как потерявший дар речи, Антипов, молча, указывал рукой на корму корабля. Ильясов остолбенел от увиденного. Впору себя щипать нещадно за мягкое место.

– Что за наваждение? – уже второй раз за считанные минуты произнёс Ильясов, – я это вижу своими собственными глазами или мне мерещится. Сюрреализм в натуре! Этого не может быть, разве что в кошмарном сне и то с крутого бодуна.

Возникло неодолимое желание с усердием продрать кулаками глаза, дабы смахнуть это нереальное видео. Убедившись, что это не галлюцинация, Ильясов с раздражением помянул механика: «Он, шельма, что там, в ПЭЖе (Пост Энергетики и Живучести) чаи гоняет с печенюшкой, а у него на полуюте черти гопака копытят вприсядь…» и взглянул на хронометр. Всё ясно. Ведь, не прошло ещё и минуты как корабль внезапно скис, что автомобиль на скорости, вдруг попавший в непролазную ухабу. А о том, что сейчас происходит на полуюте, механик, конечно, не ведает. Впрочем, наивно полагать, что там у них под палубой божья благодать. Без сомнения, на палубе полуюта всего лишь макушка айсберга, хоть и впечатляющая.

Полуют корабля, где располагался турбинный отсек, на самом деле являл собой невообразимое, быть может, уникальное зрелище, которое более смахивало на гранд-иллюзию великого Коперфильда, умевшего непостижимым образом совершать с виду невозможные и непосильные человеку трюки. Увидев такое, и впрямь поверишь в сверхъестественное. Из горбовидных воздухозаборников турбокомпрессоров корабля, расположенных в два ряда на полуюте, и которые ну никак не связаны с водой, мощным, угрожающе бесшумным потоком изливалась… она самая. Конечно, забортная, ибо ни одна цистерна корабля, топливная или водяная, не смогла бы обеспечить такие масштабы потока. Толстым маслянистым слом вода покрывала палубу полуюта и удерживаемая сплошным фальшбортом со зловещей ламинарностью сливалась на шкафут. Казалось, что какое-то громадное морское чудище, захватив в свои щупальца корабль как игрушку, забавляясь, не спеша, вдувало воду откуда-то снизу. Эффект неправдоподобности картины усиливался отсутствием каких-либо версий происшедшего. Обнадёживало единственно то, что поток этот явно ослабевал с каждой секундой. Но секунды эти казались невыносимо тягучими.

Боевые посты доложили об отсутствии каких бы то ни было нештатных явлений в носовых отсеках корабля. Только пост энергетики и живучести отмалчивался, испытывая терпение встревоженного командира.

«Там их что, „кондратий“ от страха хватил безвременно?" – с досадой подумал Ильясов.