Дарья Матрохина: А завтра – конец…

– Я не хочу снова стать младшим, когда только повзрослел.

– Я так и не знаю, кто ты вообще.

– А это важно?

– Ну, как хоть тебя называть?

– Зови меня как хочешь, это сейчас не важно.

– Как это «не важно»?! А что я буду кричать над твоим трупом?

Они засмеялись. Напряжение, сковывающее обоих всё это время, стало понемногу отступать. Ника открыла подлокотник и достала конфеты – единственное, что так и не смогла выкинуть. Мальчишка сунут пару в рот и весело захрустел.

– Я буду звать тебя «бубен».

– Почему именно «бубен»?

– У меня в институте друг был, мы его так звали.

– И как кончил?

– Не знаю. А это сейчас хороший знак.

– Согласен. А я тебя буду звать…

– Ника.

– Почему это?

– Потому что в жизни я – Вероника.

– Блин, живут же люди – даже прозвища заранее классные.

– А тебя как звали?

– Олег.

– Тоже неплохо, господин Оленина.

– Эй! Не называй меня так!

– Хорошо-хорошо, только не кричи. Посмотри лучше там, в бардачке, там вроде музыка должна была быть. Не может в машине быть музыки.

– Угадала.

«А сейчас я расскажу вам о том, как самка кенгуру вынашивает детёныша…»

– «В мире животных»?

– Ага.

– Мне она всегда нравилась.

– Мне тоже.

– Знаешь, мне кажется, мы подружимся…

– Ты уверена, что точно видела там огни?

– Конечно, да ты и сам начал кричать «Люди!». Разве нет?

– Знаешь, люди склонны поддаваться общему настроению, когда оказываются в стрессовой ситуации. Поэтому не злись и не зли меня.

– Откуда ты вообще взялся такой умный?

– Я всю жизнь готовил себя к этому мигу. Читал книги по теме, прошёл курсы выживания в условиях крайнего севера, собрал походный рюкзак, фильмы страшные смотрел.

– Фильмы он смотрел… – хмыкнула девушка, нажимая на тормоз, – Где твой рюкзак, специалист?

– Эй, ты чего это остановилась?

– Пошли глянем, кто там прячется.

– Не-не-не. А вдруг там заражённые?

– Ага, заражённые, которые умеют пользоваться светом, и даже погасили его, чтобы мы их не заметили. Там люди. Напуганные слабые люди. И знаешь что?

– Что?

– Если бы у них ничего не было, они бы не боялись. Так что бери ружьё, а я топор возьму. Пойдём глянем, чем тут можно разжиться. Да и поговорим с живыми людьми, а то одичали совсем…

Это был даже не домик, как им показалось издалека, а сарай. Обветшавшие стены едва не падали, дверь качалась от ветра и явно не была способна полноценно закрыться.

– Если что, это была твоя идея, – быстро прошептал Бубен, сжимая ружьё так, что пальцы побелели, и шагнул внутрь, – Мамочки!

– Что там?

– Тебе лучше не видеть.

– Уходим?

– Немедленно…

Они ехали на полной скорости несколько часов, прежде чем мальчик попросил Нику остановиться. Стало совсем темно, но она всё равно смогла разглядеть, как его вывернуло наизнанку. Девушка пошарила сзади и вытащила бутылку дефицитной воды. Сейчас она была нужна, и прежняя экономия только помогла. Она дождалась, когда он закончит и привалится к соседнему дереву, и посигналила. Фары было включать опасно, а гудок автомобиля издалека очень похож на рёв дикого зверя. Едва он вернулся на своё место, Ника протянула ему бутылку и вдарила по газам.

– А как же экономия?

– Всё равно нам скоро придётся остановиться, не вечно же ехать. И фильтров полный набор, коробку даже не открыли. Мы же только на стоянках воду брали, свою берегли, осторожничали. Так что сейчас у нас много, можно об этом не думать. Пей, не размышляй!

– А можно мне ещё бутылку?

– Обойдёшься, воду надо беречь…

– Где устроимся надолго?

– Не знаю, я пока об этом не думала. А что – есть идеи?

– Я слышал про старый пансионат рядом с Байкалом. Там вроде как «каждый домик обладает своей скважиной, и никакая болезнь не сможет вас одолеть».

– Хм. Хороший вариант. Ещё что?

– Можно податься в какой-нибудь маленький городок, куда болезнь не успела добраться, и попытаться там разжиться машиной получше. Жилым вагончиком, например. Или трейлером. И жить прямо в нём.

– Нет. Здесь тебе не Америка, вагончиков дефицит. И, если и есть они, то уже равно угнаны. Мы с тобой не одни такие умные. И вообще, это странно, что мы до сих никого не встретили.

– Что тут странного? Эпидемия. Не все заразились, а только некоторые. Большая часть народу просто умерли.

– Как это?

– А вот так: либо ты мертвяк, либо живой, либо заражённый. Прочего не дано.

– То есть, мы не можем быть точно уверены, что не заражены?