Петр Немировский: Фавор или бабушкин внук

«Приключения начались уже в аэропорту. Символично».

Однако все обошлось: у него не нашли ни бомбы, ни пистолета. Извинившись за причиненный дискомфорт, пожелали счастливой дороги.

Зарегистрировав билеты, он остановился возле таможни. Там, у подковообразных металлических детекторов, общее волнение достигало своего пика. Там – и последние поцелуи, и слезы, и прощальные взмахи рук. Бог ты мой! Сколько маленьких и больших трагедий разыгрывается на этом пятачке таможни, в Нью-Йоркском аэропорту «Кеннеди», как, впрочем, и в любом другом международном аэропорту?!..

В Израиле до этого он бывал дважды, короткое время гостил у родных. В последний раз – пять лет назад, перед их переездом в Канаду. Зачем летел в этот раз? – Действительно навестить бабушку Лизу, которая недавно сломала шейку бедра и перенесла операцию. Должна была лететь мама, но сестра Светка в Канаде только-только родила третьего ребенка, страдала от сильной послеродовой депрессии, и мать с отцом ей были нужны в помощь. Поэтому мама попросила Натана слетать в Израиль и «морально поддержать бабушку». Предложила оплатить дорогу и нашла через знакомых квартиру, где ему остановиться.

Он согласился. Почему бы нет? В Москве недавно была издана его третья книга, в Нью-Йорке готовился к печати его второй сборник, в английском переводе. Он только что закончил свой последний роман. Требовался отдых. Нужно было отвлечься, обдумать новые работы.

Была еще одна деликатная, но весьма серьезная причина для этой поездки. Его жена Аня не могла забеременеть. Не получалось. Не первый год пытаются, столько потрачено нервов, денег! Ходили по разным врачам, Аня перенесла две легкие операции, которые тоже ничего не дали, и без которых, скорее всего, можно было бы обойтись. Делала различные тесты, принимала таблетки. Безрезультатно. Врачи сами толком не знали, в чем причина ее бесплодия.

Сделали попытку искусственного оплодотворения, которая съела больше половины их сбережений. Опять впустую. Оставался последний вариант: тоже искусственное оплодотворение, но в пробирке, по самым последним технологиям. Однако такая процедура в Штатах стоит очень дорого и гарантий никто не дает. А в Израиле, говорят, для граждан страны такое делают бесплатно.

Аня, при всей своей любви к Америке, где выросла (родители привезли ее в Штаты, когда ей было семь лет), узнав, что в Израиле бесплатно делают искусственное оплодотворение, была готова и на переезд. Натан четкого мнения на этот счет не имел. Но согласился еще раз поехать в гости и разузнать там все на месте.

Словом, все как-то соединилось, сошлось в пользу этой поездки.

А что насчет Елизаветы Марковны, которую Натан почти всегда называл – бабой Лизой, и крайне редко – бабушкой? Хотел ли действительно ее навестить? Честно говоря, нет.

Он считал, что баба Лиза никогда не дарила внуку своей любви, которую он заслуживал. Вот так бывает: единственный внук, которого назвали в честь ее погибшего мужа. В детстве, вроде, был хорошим мальчиком, с кудрявыми волосиками и ямочками на щеках.

Но почему-то баба Лиза ни во что не ставила его ямочки и кудряшки. Всю свою любовь отдала своей младшей внучке. Для Светки у бабы Лизы находились самые нежные слова – и «изюминка», и «бусинка».

Как-то баба Лиза подарила внучке рояль, новый, немецкий. Сама водила ее в музыкальную школу. Когда Светка исполняла на рояле Моцарта или Шопена, дома перед гостями или в музыкальной школе на концертах, баба Лиза почти всегда плакала. Долгое время Натана раздражали эти ее слезы умиления. Быть может, потому, что сам он музыкального слуха не имел, на музыкальных инструментах не играл и во время этих концертов сидел где-то в углу.

Но однажды, во время одного такого концерта, баба Лиза вдруг обратила к нему свое лицо и как-то странно посмотрела ему в глаза. С таким выражением, что Натана пробрала дрожь. Почувствовал, что не игра «изюминки», а божественные звуки Шопена коснулись ее души, встревожили в ней что-то тайное, быть может, вернули в прошлое или приоткрыли что-то в будущем. Наверное, целую вечность она смотрела на Натана, даже не вытирая слез со своих напудренных щек. Этот день не забыть.

Концерт, однако, закончился, звуки стихли, слезы на щеках бабы Лизы высохли. Жизнь побежала дальше, своим чередом.

Можно попытаться объяснить и с точки зрения психологии, почему в сердце Елизаветы Марковны было так мало места для внука: он ей напоминал ее первого мужа, и не только внешне.