Агата София - Серый морок дневного неба. Ad libitum, или От фонаря на коду. Маноромижор (сборник)

Удивляешься этому обстоятельству потом, ну то есть «совсем потом», и приписываешь случайную удачу воле судьбы.

Возвращаешься с адресом и телефоном, нацарапанным на клочке бумаги. Совершенно не думаешь о том, что откроет дверь Ирка, и что ты скажешь в свое оправдание. Дверь открывает он… берет этот клочок, не выказывая ни удивления, ни восторга.

Он просто смотрит на тебя долгим взглядом, в котором ты видишь все, что как предполагается должна была бы увидеть. Затем спрашивает: «Во сколько приедешь ты». Ты машинально отвечаешь: «После лекций», – будто то, что свершается сейчас, имеет ординарное место в твоем завтрашнем графике.

Ирка так и не появилась. А ты не стала ее ждать. Слов больше не было, ни договоренностей, ни обещаний, не было даже движения рук, только глаза в глаза – и этого довольно…

…Разве облака бывают так близко?

В твоей безотчетной радости поселяется мучительно очевидное раскаяние от совершенной подлости. Ты не заблуждаешься насчет этого. Понимаешь, «что» ты совершила, и понимаешь, что сделала единственно возможный для тебя шаг – шаг в облака.

…Тебе странно видеть его в новой обстановке.

Кажется, он – другой.

Нет, он тот же.

Это просто нервы…

На этот раз диван настоящий. На нем покрывало, зеленое в серую клеточку. (Почему запоминаешь именно это? Возможно потому, что твои пальцы берутся обрисовывать контуры этих серых квадратиков, чтобы не выдать твоего истинного состояния – беспричинного невроза, близкого к обмороку?)

Ты садишься на диван, не рядом с ним. Между вами относительно маленькое расстояние, примерно в пол-метра, но между вами – большое расстояние: Ирка, вся его жизнь, все, что ты слышала о нем от нее, все, что он оставил в другом, незнакомом тебе городе.

Странно, но и здесь вы говорите о том же, что и у Ирки на кухне. Обо всем, только не о том, что происходит сейчас. Тема бесконечна.

Время течет, а вы все говорите, увлеченно, даже не меняя позы. Потом вдруг одновременно замолкаете.

Он улыбается. Тебе кажется, или ты действительно впервые видишь его улыбку? Он берет тебя за руку, все еще находясь на расстоянии от тебя. Он просто держит твою руку в своей руке.

Затем протягивает другую руку к твоему лицу и чуть дотрагивается до подбородка тыльной стороной ладони. Ты закрываешь глаза, потому что реальность ощущения от его прикосновения превосходит все возможные фантазии, которые до сих пор робко просачивались в твое воображение. Ты растворяешься в нем без остатка…

Ты отчетливо слышишь звук расстегивающейся молнии на его джинсах и… зажмуриваешься еще сильнее. Нет!

… – Ты не знаешь, куда он переехал? – Ирка спрашивает тебя в перерыве лекций. Смотреть на нее больно – на ее лице застывшая белая маска отчаяния.

– Нет!

– Он тебе не звонил? – не оставляет она попыток, будто ты могла бы такое случайно позабыть. Надежда, звучащая в ее голосе, истребляет в тебе остатки самоуважения.

– Нет!

– Может, зайдешь ко мне после лекций?

– Нет!!!..

Он замер. Он в недоумении. Ты не видишь этого, но ты чувствуешь это.

– Пожалуйста, открой глаза…

– Нет!

– Пожалуйста…

– …

Он придвигается к тебе и берет твое лицо в свои ладони. Ты открываешь глаза. Он улыбается одними губами. Взгляд его напряжен.

– Я могу неправильно понять…Тебе… Ты… Я удивлен…

Его руки нежные, и он так осторожно касается твоих щек, что ты успокаиваешься, насколько это вообще сейчас возможно. Он чувствует это.

Я – удивлен… – говорит он тихо и примирительно. Указательным пальцем он оттопыривает горловину твоего мохерового жилета, надетого поверх кофточки, и продолжает совершенно хулиганским тоном:

– А что у Вас там, прекрасная Солоха? – гоголевская цитата из недавно прошедшего по телевизору фильма заставляет улыбнуться тебя в ответ.

Он перемещает взгляд на твои губы и очень медленно, приближая свое лицо к твоему лицу, одаряет тебя невероятно чувственным поцелуем… Потом, не отдаляя свое лицо, смотрит на тебя, при этом, вполне вероятно, и не видя тебя вовсе, до того вы близко. Он произносит слова, которые заставляют твои легкие разжаться и выпустить вздох облегчения:

– Я думаю, свет нам ни к чему.

Ирка и ты. Дружба и предательство…

Твое, между прочим, предательство. Это гложет тебя. Ты мечешься и находишь… нет, не оправдание. Было бы так просто! Ты находишь спасительное определение своему теперешнему состоянию – болезнь!