Лилия Лукина: Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь

– То есть это будут совсем наши деньги? – очень серьезно спросил Артур.

– Именно так! А вы уже придумали, на что будете их тратить? – поинтересовалась она.

– Да! На тетю Джоан! Я хочу, чтобы она была самой красивой и самой счастливой на свете, – решительно заявил он.

– Артур! Перестань! – пыталась остановить его девушка и извиняющимся тоном обратилась к Маргарите: – Простите его, он у нас очень непосредственный.

– А я только приветствую его искреннюю заботу о своих родных, – успокоила ее Маргарита и обратилась к мальчику: – Вы позволите вам в этом помочь? Полагаю, что вы, как мужчина, не очень хорошо разбираетесь в женской моде и вряд ли сможете выступить советчиком в столь деликатном вопросе.

Артур немного растерялся – он никак не ожидал, что эта очень богатая и красивая девушка, от которой он не ждал ничего хорошего, не только поддержит его, но и предложит помощь, и растерянно кивнул.

– В таком случае прошу вас заранее известить меня о дне, когда вы с тетей соберетесь претворять в жизнь ваше достойное всяческой похвалы начинание, чтобы я могла составить вам компанию, – попросила она, чем покорила мальчика окончательно.

Вошедшая горничная внесла чай и Маргарита принялась угощать своих гостей, незаметно подкладывая на тарелку Артура пирожные и пододвигая дорогущие конфеты, которые тот, думая, что никто не обращает на это внимание, с удовольствием ел. Да уж! Не по деньгам было его отцу баловать сына подобными вещами, во всяком случае, часто. Но глаза мальчика по-прежнему не могли оторваться от оружия и он, не выдержав, спросил:

– Простите, мисс Королева, а все это настоящее? – и показал на стену.

– В этом доме все настоящее, Артур, – заверила его она и предложила: – Если хотите, можете все это снять со стены и рассмотреть получше, – и тут же успокоила Кертона с сестрой: – Не беспокойтесь, он ни в коем случае не поранится.

Артур, тем временем, снял со стены шпагу, достал из ножен и сделал несколько неуклюжих движений, якобы сражаясь с кем-то, но тут же отложил ее и взял ятаган. Но, если по шпаге он не смог понять, что она не наточена, то по ятагану это было видно сразу.

– Значит, это все-таки бутафория? – с разочарованием спросил он.

– Нет, просто все находящееся в пределах досягаемости оружие затуплено, а мушкеты разряжены, чтобы человек и сам не поранился, и другим не навредил, – объяснила Маргарита.

– А вон то? – мальчик показал почти под потолок на старинную саблю.

– Как раз заточена, но я ее вам не дам, потому что вы совершенно не умеете обращаться с оружием.

– А вы умеете? – глаза мальчишки разгорелись, как два факела.

– Хотите, чтобы показала? – рассмеялась она, и Артур радостно закивал. – Хорошо!

Она позвонила и попросила вошедшую горничную принести стремянку, а, когда ее установили возле стены, поднялась и, сняв саблю, спустилась обратно.

– Ну, смотрите! – предложила она мальчику.

И сабля в ее руке вдруг ожила. Со свистом разрезая воздух, она с такой скоростью описывала восьмерки, что их практически невозможно было заметить, временами казалось, что оружие живет своей собственной жизнью, порхая, как бабочка, вокруг руки Маргариты. Но вот один неуловимый взмах в сторону вазы для фруктов и она, вытерев лезвие салфеткой, убрала саблю обратно в ножны, а потом показала мальчику на лежавший самым верхним в вазе апельсин и предложила:

– Угощайся!

Артур растерянно взял его в руки и тот распался на две половинки.

– Мисс Королева! Но как? – ошеломленно пролепетал он, рассматривая лежавшие ниже фрукты – ни один из них не был даже поцарапан.

– Годы тренировок и гибкая кисть, – объяснила она и, взобравшись на стремянку, повесила саблю на место.

Она еще не успела спуститься, как вошедший Уолтер доложил:

– Мисс Королева! Прибыли маркиз Джордж Бэлси и маркиза Элеонор Бэлси.

Спрыгнув с лестницы, Маргарита направилась им навстречу. Сейчас, когда все треволнения, связанные с той гнусной историей, закончились, Джордж выглядел не сказать, чтобы беззаботным, но успокоенным. А вот в глазах его сестры надолго, если не навсегда, поселись грусть, что нимало ее не портило, а добавляло ее несомненной красоте некоторую загадочность, надломленность, что всегда вызывает в настоящих, сильных мужчинах желание защищать, оберегать и утешать. Маркиз нес в руках завернутую в упаковочную бумагу картину и, войдя, весело сказал:

– Здравствуйте, Марджори! Вот! – он потряс своей ношей. – Никому не доверил!