Юлия Ескина: Поздравляю: Вселенная по-прежнему расширяется! Сборник рассказов

Вот так и начался второй всемирный потоп.

Человек, который живет в тумбочке, влюбился в одну прохожую, которая прохаживалась мимо его тумбочки. Два раза туда, три раза обратно. Он вылез из тумбочки, чтобы сказать ей как она красива, как прекрасны ее глаза и сильны ее ноги, которые прохаживают ее мимо его тумбочки. Два раза туда, три раза обратно.

Но только он вылез из своей тумбочки и закрыл дверцу на замок, как она остановилась и перестала быть прохожей. А зевак человек из тумбочки не любил. Он открыл дверцу своей тумбочки и скрылся внутри, чтобы спокойно жить в своей тумбочке, не отвлекаясь на всяких зевак.

А зевака, которая перестала быть прохожей, потому что стояла и смотрела на маленькую царапину на дверце тумбочки человека из тумбочки, достала из кармана фиолетовый фломастер и написала на дверце крупными буквами: «ТА-РА-КАН». Взвизгнула и убежала. Уж очень она не любила тараканов.

Чувствую себя почти Маргаритой. Смешиваю вечерний крем: немного детского, самого простого, за 20 рублей, капельку сандалового масла и чуточку тайны. Вдохну запах, подышу над баночкой и подушечкой пальца – на левую щеку, рисовать себе новое лицо. Или стирать с лица ненужные маски…

А когда стемнеет, я выйду на балкон, и ветер, который всегда дует в твою сторону, понесет меня к твоему дому.

Твое окно, стол, лампа, ноутбук, телевизор. Я тихонько прикоснусь к стеклу, скрипнет форточка, и легкий запах сандала заставит тебя оглянуться. Ты не увидишь меня. Ты увидишь сквозь меня звезды над соседним домом. А я буду сидеть на ветке напротив твоего окна, как всегда невидимая и немая.

Я не умею говорить по-человечьи. А ты не знаешь мой язык… Язык простой и сложный, потому что в нем нет слов.

Я дождусь, когда ты уснешь, тихонько положу прохладную ладонь на твой лоб, и тебе приснится утро и ты сам в пять или шесть лет. Я спою тебе песню на своем языке и луна подыграет мне простенькими аккордами на гитаре. И ты меня поймешь, хотя и позабудешь мою песню, когда проснешься.

Я буду прилетать к тебе каждый вечер, пока однажды ты не прервешь тихую мелодию моей немоты, приложив палец к губам. Ты снимешь с меня невидимость, как снимают в прихожей плащ, и проводишь в комнаты, прикрыв шторой любопытный глаз полной оранжевой луны…

На стене от моей руки тень оранжевого цвета. Словно с той стороны земли солнце просвечивает. А лампа горит устало. Третий час ночи…

Пустота наконец нашла меня. Память стала невесома и почти не слышна. Сегодня – это почти вчера, а завтра уже было. Какой-то весною…

Шелестят-звенят длинные осколочки льда в радостной апрельской речной воде. Солнце полно сил. А ветер раздевает ласково и нахально. И облака медитируют над обрывками чьих-то воспоминаний.

Камешек в руке. Гранитный обломочек горы, еще не позабывший скальную близость к небу, но уже пообточенный волнами времени. Почти галька. Почти как я. Мы ровесники с ним в системе координат приближения к развязке. Его тяжесть в ладони – тяжесть времени иного рода, где мои года – его секунды, а его секунды – моя вечность.

Если я унесу его домой, он вряд ли заметит это, но, воспитанный солнцем, быстро отзовется на тепло моих ладошек. Он чем-то похож на меня, только твердость его протяженнее моей, но не менее уязвима. Я жалею его будущее, впрочем этого делать не стоит, ведь песок и пыль есть возвращение к началу, к великой пустоте, содержащей в себе все.

Он не заметит перемещения в пространстве, когда я понесу его в кармане по улицам города, потому что для него нет ни улиц, ни города, ни самого пространства. Быть может, его мысль навсегда осталась в тех миллионах рассветов на разломленном склоне горы, где он, почти еще сама гора, отражал гранью мелкой крапинки слюды один и тот же острый лучик солнца.

Вероятно, он даже не вспомнит, как уже в этом времени и пространстве, которое для него только сон, мимо него прошел, случайно прикоснулся или даже наступил ногой человек, простой смертный человек, зачем-то пришедший на этот берег, где в песке рядом с высохшими серыми сучками и окурками лежал этот камешек с белесой прожилкой поперек. Не вспомнит и ничего не сможет мне сказать.