Александр Кваченюк-Борецкий - Любовь нельзя убить. роман

Иринка округлив глаза, с удивлением посмотрела на него.

– Я – не банк и кредитов не выдаю! И, к тому же… Где – гарантия, что ты действительно вернешь мне потом деньги? А – вдруг, ты уедешь из села, и мы больше никогда не увидимся?

– Увидимся! – уверенно возразил ей Клим. – Чует мое сердце, что увидимся! Так, что зря не паникуй!

– А я и не пани…

Но Клим, не дав ей рта раскрыть, вдруг обнял ее и поцеловал взасос. Иринка вначале опешила. Но, когда ощутила его руку на том месте, где ей недозволенно было быть, дико завизжала.

– Закрой рот дура! Иначе, все село сюда сбежится! Тебе же потом хуже будет! Насмерть засмеют…

Наверно, испугавшись огласки, та сразу притихла. А Клим, воспользовавшись этим, начал стягивать с нее одежонку. Иринка вначале изо всех сил противилась ему. Но Клим был гораздо сильнее.

– Уймись! Уймись, говорю! – как змей подколодный, шипел он ей прямо в самое ухо.

Но Иринка не выдержала и от отчаяния взвизгнула вновь.

Неожиданно дверь в сарай отворилась, и в ее проеме показался… Фрол!

– Кто – здесь? – сердито спросил он, напряженно вглядываясь во тьму.

Зарывшись с головой в сено, Клим и Иринка сразу затихли, чтобы нечаянно ни чем не выдать себя.

– Клим! Это – ты? Выходи! Я знаю, что ты – здесь!

Прошло какое-то время прежде, чем сено зашуршало и в сумрачной глубине обозначился силуэт.

– Ты – что? Следишь за мной, сопляк?

– Больно надо! – возразил Фрол. – Просто, я шел мимо… Слышу, в сарае – возня какая-то… Вот я и подумал, дай, зайду! Вдруг там сено воруют! Хозяйке чем потом скотину кормить?..

– Будет врать-то!.. И – вообще… Вали отсюда, пока цел!

– И свалю!.. Только ответь, ты Иринку случаем нигде не видел? Анна Дмитриевна еще с утра наказывала, со школы вернусь, чтоб задачку одну по математике ей помог решить… Портфель-то Иринкин на скамье возле печи валяется, а сама она, словно сквозь землю провалилась!..

И Фрол ушел…

– Даже не знаю, как тебе это объяснить… – как-то затеяла Анна Дмитриевна давно назревший разговор с подругой.

– А ты ничего не говори! Чего попусту воздух сотрясать? Я – не слепая, сама все вижу. Дай нам еще месяц у тебя пожить, а там уже навсегда распрощаемся…

Через месяц Лукерья Захаровна вместе с сыновьями и впрямь покинула гостеприимную хату своей подруги. Клима и Фрола она на рейсовом автобусе отвезла в район, где располагался сельский интернат. После чего отправилась в соседнее село. Там в совхозе, как раз, доярок не хватало. Новый председатель ей обещал через год хату новую поставить, если Лукерья Захаровна работать на совесть будет. То есть, с утра и до позднего вечера за копеечную зарплату. А пока предложил пожить во времянке, что стояла в его усадьбе рядом с трехэтажным кирпичным особняком.

Деваться Устюжаниной было некуда, поэтому на любые условия она была согласна…

К чести председателя сказать, он оказался человеком слова и ровно через год и вправду срубил ей новую избу. Едва переступив ее порог, Лукерья Захаровна бросила скудные пожитки и отправилась за сыновьями в район, чтобы вытребовать у интерната детей назад. С опекунским советом на этот счет она заранее все обговорила и бумаги нужные, где надо подписями ответственных людей заверила. С месяцок или два она еще помыкалась по дурацким инстанциям, но детей все же себе вернула. С тех пор Устюжанина и двое ее ненаглядных чад вновь стали жить все вместе под одной крышей, не беспокоясь за завтрашний день. Сыновья ее стали посещать местную школу и учителя хвалили их за усидчивость и старание. В особенности, Клима. Жаловались лишь на то, что, несмотря на большие способности, он был очень замкнут в себе и плохо находил общий язык с товарищами. На замечания по этому поводу никак не реагировал. Словно эти самые замечания и не ему вовсе предназначались. А с выпускного вечера, едва получив аттестат, и вовсе ушел. Так, что его исчезновения никто даже и не заметил…

Вскоре Клим поступил в лесной институт, и, закончив, стал понемногу торговать лесом. Не все гладко у него поначалу выходило, но он не отчаивался, словно наперед знал, что задуманное у него, в конце концов, получится, как надо.

Фрол же готовился поступать в медицинский. Он не одобрял стремления брата пойти по стопам отца, и, тем более, его тайной мечты: непомерно разбогатеть.

Когда Клим, учась в столичном институте, приезжал домой на каникулы, а Фрол только заканчивал школу, они, как и прежде, зачастую не находили общего языка между собой, и часто спорили по пустякам. А иногда – на философские темы. Например, что – важнее на этом свете: дружба, связи, престижная профессия или любовь? Можно ли, живя в бедности, быть счастливым? И – так далее!.. Но Клим не придавал подобным спорам особенного значения и всегда придерживался своего особенного мнения, что – деньги, а не хлеб, всему голова!