Лина Будник - Взлом. Когда рушится система

– А разве сегодня тебя нужно было подбросить к другому входу?

– Зачем мне в школу, мам? – её спокойствие вызывало у меня странное чувство.

– Алекс, мы уже обсуждали это. Ты не можешь перейти на домашнее обучение, – закатила глаза мама.

В начале одиннадцатого класса, когда не было никакого желания учиться, я просила родителей перевести меня на домашнее обучение, чтобы я могла сосредоточится на нужных для поступления предметах, а не забивала голову экономиками и физиками.

– Мам, ты чего? Никто не зовет меня Алекс…

– Ты сама просила меня называть тебя так, – развела руками она.

Что-то пошло не так. Меня зовут Александра, и в средней школе я считала, что русское сокращение «Саша» звучит не красиво. Я просила всех называть меня Алекс, на американский манер. Разумеется, этот «заскок» прошёл, и сейчас эти просьбы кажутся мне глупой данью моде на американские фильмы. Алекс…

– Я была ребёнком.

– Ты и сейчас. Иди в школу.

Я решила, что этот разговор лучше не продолжать и, попрощавшись, вышла из машины. Раз мама решила пошутить-её дело. До университета не так уж далеко, добраться до туда пешком особой проблемы не составит. Я, конечно, понимаю: опаздывать-это наша семейная черта, но опоздать на 17 дней с первоапрельским розыгрышем… Мама может.

Я уже собралась выходить за территорию школы, как сзади меня окликнул знакомый твёрдый голос, принадлежавший нашему завучу:

– Францман, урок начнётся через несколько минут, а ты вздумала уходить?

Абсурдность этой ситуации и грозный вид Людмилы Николаевны поверг меня в ступор. Я потеряла дар речи, как будто я и правда школьница, прогуливающая урок. Мама явно договорилась с ней.

– Я должна быть на парах, – громко проговорила я, возвращая контроль над ситуацией.

– С таким отношением к учебе и желанием прогуливать, пары тебе светят только в аттестате. Марш в школу, или я звоню твоему отцу…

Я подняла руки вверх и, под пристальным взглядом Людмилы Николаевны, прошла в здание. Прошёл почти год, но время будто замерло на месте для этого здания. Первоклассники все так же носятся по коридорам, дежурные восьмиклассники все так же пытаются их остановить. Подыгрывая розыгрышу, я прошла к расписанию, высматривая замены 11 социально-гуманитарного на…

Я перечитывала объявление снова и снова, не веря своим глазам. Пару раз перепроверила дату на своём айФоне, но на вставном листочке у расписания черным по белому было напечатано: «Замены на 15 декабря»

– Какое сегодня число? – переспросила я вслух, когда почувствовала, что сзади кто-то подошёл.

– 15 декабря, Алекс. Сегодня скажут результаты теста.

Знаете, это чувство, когда воры ударили тебя битой по голове при ограблении твоей квартиры? В ушах неприятный звон, мысли рвутся и путаются, мозг постепенно отключается, и последние что ты видишь, перед тем как выпасть из реальности, как компьютер выплевывает только что записанный диск, и ты почему-то думаешь, что нужно поставить следующий, но никак не о том, что злоумышленники пробрались в твой дом и тебе это ничем хорошим не грозит. То же самое, но без всякого удара я почувствовала, когда услышала за спиной писклявый Ленкин голос:

Какого теста?.. – успела проговорить я перед тем, как в глаза потемнело, а руки залились ватой.

– Я ожидала, что Вы будете… Старше, – промурлыкала девушка в красном.

– А разве это имеет значение? И, предупреждая Ваше возмущение, – я ничего не делала.

– Разве? А что за бардак Вы там устроили?

– А разве это я? Я просто пишу историю.

Страшно, когда ты слышишь крик в темноте. Хуже, когда кричат на тебя. Самое ужасное-это когда ты не можешь ответить.

Когда я открыла глаза, мой взгляд сразу зацепился за трещину на потолке. Осмотревшись вокруг, я поняла, что лежу на кровати в изоляторе медпункта, а потом и почувствовала мерзкий запах мяты.

– Фу, – лоб рефлекторно нахмурился. – Кто придумал тыкать в нос мятой?

– Зато ты очнулась, – выдала Лена. – Это было так страшно. У тебя глаза закатились, а потом…

Я не слушала её дальше, погрузившись в свои мысли. Она все такая же: кудрявая, не умолкающая ни на минуту и… Живая. Память-это самое важное, что у нас есть. Я помню её похороны, деревянный крест и несколько венков в длинными черными лентами. А сейчас она перед о мной. Я ничего не понимаю

– Сегодня 15 декабря 2016 года да? – перебила я её триаду.

– Нет. 2015. И ты ударилась не настолько сильно, чтобы забыть какой сейчас год, – рассмеялась она. – Наталья Валентиновна хотела вызвать твою маму, но я сказала…