«Я чувствовала, что мы еще увидимся. Борис Алексеевич, я решила бесповоротно, жребий брошен, я поступаю на сцену. Завтра меня уже не будет здесь, я ухожу от отца, покидаю все, начинаю новую жизнь… Я уезжаю, как и вы… в Москву. Мы увидимся там».
Какая глупость, – думал я. – Что за недетские игры. А голос Тригорина, этого писателишки уже шепчет ей на ухо, он словно обволакивает:
«Вы так прекрасны… О, какое счастье думать, что мы скоро увидимся!»
Я вижу, как она склоняет голову ему на грудь. Она словно под гипнозом этого порочного человека. А тот продолжает жалкую игру ради пустой забавы:
Я опять увижу эти чудные глаза, невыразимо прекрасную, нежную улыбку… эти кроткие черты, выражение ангельской чистоты… Дорогая моя…»
Уже целует ее! Что ты знаешь о любви?! Что можешь ты знать, маленькая девочка, об этих сложных путаных отношениях? Когда даже взрослые не могут в них разобраться! О том, что влечет этих людей друг к другу. Они встречаются, потом расстаются, снова встречаются. Встречаются ради забавы, обманывают, обманываются. Зачем тебе это?
В какой-то момент почувствовал, что ревную ее. А она все продолжала читать вслух. Голос ее становится тверже, громче, увереннее. Девушка выбирает самые сложные трагические куски. Откуда в ней это знание? Но по наитию продолжает говорить:
«Я уже два года не плакала. Вчера поздно вечером я пошла посмотреть в саду, цел ли наш театр. А он до сих пор стоит. Я заплакала в первый раз после двух лет, и у меня отлегло, стало яснее на душе. Видите, я уже не плачу. Итак, вы стали уже писателем… Вы писатель, я – актриса… Попали и мы с вами в круговорот… Жила я радостно, по-детски – проснешься утром и запоешь; любила вас, мечтала о славе, а теперь? Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе… с мужиками, а в Ельце образованные купцы будут приставать с любезностями. Груба жизнь!»
Она в отчаянии заламывает руки, а в глазах слезы, но снова потухший взор уставшей повзрослевшей женщины и эти слова:
«Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть! Я – чайка… Не то. Я – актриса. Ну, да!… И он здесь… Он не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом… А тут заботы любви, ревность, постоянный страх за маленького… Я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно… Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я – чайка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа… Это не то… О чем я?.. Я говорю о сцене. Теперь уж я не так… Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы… Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни».
Магия слов! Теперь я понял все. Она не смогла устоять перед Чайкой, которая помахала ей крылом, а потом по нелепой случайности из забавы была убита. Просто на стене висело ружье. А значит, рано или поздно оно должно было выстрелить. Все просто. Это закон. Закон театра. А сколько еще юных сердец не смогли пройти мимо своей Чайки. Видели ее, играли в эту историю. Потому что ее создатель, однажды взяв в руки перо, сотворил чудо. Снова чудо! И противиться ему невозможно. И вот уже она произносит следующие слова. Свои слова. И книга ей больше не нужна:
– Я стану актрисой! Я должна быть актрисой, и я ей стану! И обязательно сыграю Нину Заречную! Сыграю так, как до меня этого не делал никто. Я Чайка!
Безумие! Детские фантазии! Магия слов. Только, говорит она все тверже, а во взгляде появилась совсем не детская уверенность, даже упрямство. Поверил ли я этой девочке? НЕТ!
Дальше ее действия были непредсказуемыми даже для меня. Однажды в один из весенних дней девушка купила конверт, взяла лист бумаги и написала письмо. На конверте стоял короткий адрес: «Москва. Кремль. Товарищу Сталину». Потом с трепетом отнесла его на почту и бросила в ящик. Мне ничего не стоило его прочитать. В письме говорилось о том, как она любит театр, не может без него жить, хочет стать актрисой. Что ей мало лет, но она готова оставить школу и просит разрешить на год раньше поступить в театральный институт. Писала еще какую-то ерунду, которую читать я уже не мог. А потом наступила пауза и тишина. Она не брала в руки книгу, не читала выученных монологов и ждала. Только ждала. Прошел день, потом другой…
Читать дальше