Сама удивляюсь, как мне это в голову пришло, идиотизм какой-то, бред…
Наверное потому-что каждый день, в мой оздоровительный центр приходят больные, одинокие, не любимые человеки.
Вот портрет одной из них…
Далеко уже, за полночь,
Только ей опять не спится
И всплакнув, берет иконку,
С Богом всласть наговорится.
Шепчет, шепчет, слезы льются,
Только Он и понимает.
Вдовы чаще остаются.
Это жизнь… В ней все бывает.
За окном уже светлеет.
Пол часа на сон глубокий.
За ночь седина – белее.
Взгляд потухший, одинокий…
– Слушай, Людмила, прочти пожалуйста, вот этот рассказ. Мне важно твое мнение, будь другом, а то у меня времени нет. Ольга сунула мне в руки печатные листы и послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью. Она так всегда делает. Знает, что я – тугодумка и пока буду соображать, как отказаться, ее уже не будет, а я сделаю то, о чем она просит.
Я начинаю читать текст и никак не могу сосредоточиться. С трудом дошла до середины, но забыла, с чего все началось. Силой воли заставила себя дочитать до точки и с облегчением вздохнула.
Но что я скажу Ольге? Слава богу, не знаю автора в лицо, а то бы мямлить начала. Думаю: «Скажу ей правду», и вспомнила анекдот.
Петька говорит Василию Ивановичу: – Василий Иванович, вот вы такой известный, великий, а про вас Фурманов такую тоненькую книжку написал. Вот если бы я писал о вас, то уж точно написал бы три тома о ваших подвигах.
– Иди ты, Петька! Правда что ли? А что тебе для этого надо?
– Еды побольше, да отпуска дня три.
– Все будет, Петька, давай, валяй, пиши и чтобы точно три тома.
Через три дня на дворе появляется довольный Петька и на тележке катит три огромных тома.
Василий Иванович взял в руки первый том и прочел: «Василий Иванович вскочил на боевого коня».
– Ну, Петька, ну, молодец, хорошее начало.
Взял последний том и прочел конец: «Василий Иванович слез с боевого коня»!
– Ух, Петька, ух, стервец, ну талантище!
Раскрыл книжки посередине, а там везде – цок-цок-цок-цок…
Вот этот анекдот-отзыв я ей и рассказала. Она смеялась, она поняла, она – не тугодумка!
– Гошподи, помилюй, гошподи, помилюй, – это не священносужитель, это мой внук Артемка. Он привязал к чашке поясок и ходит по квартире, изображая батюшку и размахивая «кадилом».
Я наблюдаю за ним, не задавая никаких вопросов и не подыгрывая ему. Я люблю своих внуков – старшего Георгия, среднюю Симу и маленького Артема. Ему было всего семь месяцев, когда умер их отец. И моя дочь, их мама, сумела вложить в них уважение к людям, веру в бога и радость. Каждые летние каникулы они всей семьей едут на море. С палатками, рюкзаками, друзьями заезжают ко мне в гости.
Я стараюсь с ними общаться, понравиться, быть своей, найти общую тему разговора, но ничего другого не могу придумать, как спросить:
– Артем, а ты кем будешь, когда вырастешь?
– Бятюшком!
– Симочка, а ты?
– А я буду просто мамой.
Я остановилась. Вот это ответ! И что я сюсюкаю? Они же серьезные, взрослые дети! Мне становится стыдно за свои глупые вопросы. Чтобы как-то замять свой конфуз, я предлагаю поиграть и пофантазировать на тему: о чем вы мечтаете.
И сама начинаю рассказывать о том, чего хотела бы я.
– Я хочу, чтобы у меня был большой двухэтажный дом со спальнями для гостей, камином, большой столовой и гостиной с белым роялем. А еще я хочу художественную мастерскую, где моя доченька Наташа будет рисовать свои картины и иконы, там будет и гончарный круг, где можно изготавливать штофы и вазы и расписывать их под гжель, спортивный зал с бассейном и сауной. И я подробно рассказываю, что у меня будет конюшня и сад, а дети завороженно слушают меня, и глазки их загораются. Мне кажется, что и они представляют себя плещущимися в бассейне, кормящими маленького жеребенка морковкой… И я спрашиваю:
– А о чем мечтаете вы?
Гоша, немного смущаясь, опустив в пол глаза, робко произносит:
– А я мечтаю, чтобы мой папа был жив.
– И я, – подхватывает Сима, отказавшись в мыслях от всего придуманного, ради одного желания – иметь папу.
– И я папу хочу, – подтвердил Артем и взмахнул «кадилом».
Мир полон красоты,
Мир полон тишины,
Мир – это я и ты.
Это слова моей новой песни, написанной специально для исполнения на латышском инструменте «кокле». На Руси – это гусли. Мы поем вместе с Татьяной. Очень стараемся, нам хочется понравиться. Но нас мало кто слушает. Сидят все в оцепенении, ну прям как школьники, и боятся, что их сейчас вызовут на сцену выступать. Все это мероприятие проходит в лекционном зале краеведческого музея. К нам приехало начальство из Москвы. Сегодня расширенное заседание литературного клуба. В надежде удивить высоких гостей нас представили первыми – типа народное творчество. От волнения я невпопад дергаю струны, и фальшивим мы с Татьяной безбожно! Я надеюсь, что московские гости по достоинству оценят наш творческий порыв, – ведь в песне такие простые и важные слова. Но в награду нам – жидкие аплодисменты. Следующим номером выступает инвалид. Он рассказывает, что стихи помогли ему подняться на ноги, и читает свое стихотворение о ласточках, цветочках и солнышке.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу