Владимир Янковский - День ожидания. Телероман

Сделав выбор, я написал именно эту книгу первой, «День ожидания», ибо эта книга – сценарий того многосерийного художественного фильма, в котором с августа 1991 года каждый день играем главные роли мы с вами, все 146 миллионов россиян, а режиссером-постановщиком является сама жизнь. И только от Господа Бога и самой жизни зависит, каким по жанру будет этот фильм – триллером как сейчас или мелодрамой со счастливым концом.

По саду гуляют двое – Петр Аркадьевич Столыпин и его дочь Мария. Премьер-министр России только что вернулся из Риги, куда он ездил на открытие памятника Петру Великому. Разговор заходит о Григории Распутине. Дочь, зная отрицательное отношение отца к старцу, пытается выяснить, неужели нет никакой возможности открыть глаза государю?

– Ничего сделать нельзя. Я каждый раз, как к этому представляется случай, предостерегаю государя. Но вот что он мне недавно ответил: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы». Конечно, все дело в этом. Императрица больна, серьезно больна, она верит, что Распутин один на всем свете может помочь наследнику, и разубедить ее в этом выше человеческих сил. Ведь как трудно вообще с ней говорить. Она, если отдается какой-нибудь идее, то уже не отдает себе отчета в том, осуществима она или нет. Недавно она просила меня зайти к ней после доклада у государя и передала свое желание о немедленном открытии целой сети каких-то детских приютов особого типа. На мои возражения, что нельзя такую работу осуществить моментально, императрица сразу же пришла в страшное волнение, со слезами в голосе стала повторять:

– Mais comprenez-moi donc, ces malheureux enfants pas attendre; cela doit etre arrange tout de suite, tout de suite. (Но, поймите меня, несчастные дети не могут ждать. Это должно быть сделано немедленно, немедленно. – С французского – Авт.) – Видя, насколько она возбуждена, мне только оставалось ответить:

– Je ferai mon possible poir satisfaire le desir de Votre Majeste. (Я сделаю все возможное, чтобы удовлетворить желание Вашего Величества. – С французского.) – комментирует сложившуюся при Дворе ситуацию П.А.Столыпин.

– Ведь ее намерения все самые лучшие, но она действительно больна! – убежденно утверждает Мария Петровна.

– Какая разница между императрицей Александрой Федоровной и ее сестрой! Великая княгиня Елизавета Федоровна, – это женщина не только святой жизни, но и поразительно энергичная, логично мыслящая и с выдержкой, доводящая до конца всякое дело. Займется она, например, каким-нибудь брошенным ребенком, так можешь быть уверена, что она не ограничится тем, чтобы отдать его в приют. Она будет следить за его успехами, не забудет его и при выходе из приюта, а будет дальше заботиться о нем и не оставит его своим попечением и когда он кончит учение. Это женщина, перед которой можно преклоняться, – удивляется премьер.

– Папа, ты долго еще пробудешь с нами? – как бы невзначай спрашивает дочь.

– В Киеве большие торжества по случаю открытия памятника Александру II, будет государь, мне необходимо присутствовать. Скоро уезжать, а как мне тяжело на этот раз, никогда отъезд мне не был так неприятен. Здесь так тихо и хорошо! – сокрушается Петр Аркадьевич.

В киевском театре спектакль в высочайшем присутствии. Зрителей пускают лишь по именным приглашениям. Здесь весь городской бомонд. В царской ложе – государь и великие княжны. Петр Столыпин сидит в первом ряду партера, недалеко от императора. Второй антракт. Большая часть публики в фойе. Премьер, в белом летнем сюртуке, опершись спиной о балюстраду оркестра, разговаривает с министром двора бароном Фредериксом. Высокая, красивая фигура второго по значению человека в государстве виднеется в самых отдаленных местах полупустого зала.

Через средний проход, быстро, в упор глядя на Столыпина, продвигается тщедушный мужчина в черном фраке. Резкий контраст разноцветного блеска парадных мундиров офицеров, ослепительная белизна сюртука премьера и иссиня-черный, могильный цвет фрака убийцы. На мгновения их взгляды скрещиваются…

Что вспомнил Столыпин в те несколько роковых секунд? Может, как делал предложение невесте, боясь из-за своей молодости получить отказ ее отца? Будущий тесть улыбаясь ответил: «Молодость – это недостаток, который исправляется каждый день» и с радостью согласился отдать дочь за этого молодого студента, понимая, что лучшего мужа ей не найти. Может, он вспомнил окончание естественного факультета Петербургского университета и выпускные экзамены, которые в числе прочих принимал профессор Менделеев? Его экзамен по химии превратился в диалог двух умнейших людей своего времени, в научный спор, профессору пришлось остановиться, схватиться за голову и сказать: «Боже мой, что же это я? Ну, довольно, пять, пять, великолепно».