Владимир Янковский - День ожидания. Телероман

Милицейские дела меня не обременяли особенно, участковый призывал на помощь один-два раза в месяц. Но одно дело, после которого я с брезгливостью стал относиться ко всем милиционерам, соглашаясь с народным прозвищем «мусора», помню до сих пор.

Родился и вырос я на юге тогдашнего СССР, в Средней Азии. Назовем эту республику Казбекистаном, а ее столицу Нонкентом. (Нон в переводе на русский хлеб, кент – город, вот и получается Хлебный Город.) В начале семидесятых на партийного лидера Казбекистана прямо в центре столицы, неподалеку от его городской резиденции, было совершено покушение. Аллах спас Первого секретаря, он отделался легким ранением левой руки. Террористу удалось скрыться от ребят из «девятки» – Девятого Главного Управления КГБ Республики, охранявших Первое лицо.

Надо ли рассказывать, что за считанные минуты Нонкент практически весь был перекрыт силами КГБ и милиции. Аэропорт, вокзал, автостанции, все выезды из города блокировались усиленными нарядами. Милиция не скрывала автоматов. По официальной версии, запущенной для обывателей, из городской тюрьмы якобы сбежало несколько особо опасных преступников. Вот их и искали, останавливая для досмотра буквально каждую автомашину.

Все работники милиции, в том числе и внештатные, получили фотографию с фотороботом подозреваемого, сделанного на основании показаний сотрудников охраны Первого лица. К фотографии прикладывалась письменная ориентировка. В ней шло словесное описание террориста, подчеркивалось лицо монголоидного типа, указывалось превосходное владение приемами восточных единоборств и всеми видами стрелкового оружия. При обнаружении задерживать в одиночку не рекомендовалось из-за крайней опасности. Гарантировалась и заслуженная награда за обнаружение и поимку.

Мы с моим старлейтом, изучив ориентировку, надеялись найти Японца (так оперативники окрестили террориста) и сдать его кагэбэшникам. Старлейт мечтал о майорских погонах в награду и восстановлении в уголовном розыске, я же о работе в КГБ.

Прошло несколько дней. Участковые тщательно прочесывали каждый дом, проверяя паспортный режим, расспрашивая жильцов обо всех приезжих, гостях или, наоборот, срочно уехавших лицах. Я же в своих поездках по городу внимательно вглядывался в любое встречное монголоидное лицо. Но не везло… Моя тогдашняя пассия, незабвенная Лида, после незалеченного гриппа попала с осложнением в неврологическое отделение одной из нонкентских больниц. Наши чувства были уже достаточно крепкими, поэтому я каждый вечер приходил в больницу с букетом цветов и неизменной передачей в болоньевой сумке. Пока она относила цветы и еду в палату, я прогуливался перед отделением, вяло поглядывая на больных и посетителей, усыпавших всю площадь с небольшим фонтанчиком посредине: шел уже жаркий нонкентский май, в палатах почти никого не оставалось, все ходячие предпочитали прохладу больничного сада. Лида появлялась с пустой сумкой, брала меня под руку, мы шагали по тенистым аллеям, пока не находили свободную уединенную скамеечку в глубине, садились, ворковали и целовались до самых сумерек. Проводив девушку до отделения, я вновь шел через весь сад к известной немногим дырке в заборе, через которую я попадал на городскую улицу, ведь больничная проходная давно уже была закрыта.

Так продолжалось и в те дни, когда появилась ориентировка на Японца. Ожидая Лиду и посматривая на больных в саду, я вдруг увидел Его. У меня хватило ума не выдать себя доставанием фотографии и сличением фоторобота с оригиналом. Но что это был именно Японец, сомнений не оставалось: слишком четко я мог представить его хитроватое лицо с жесткими глазами затаившегося тигра, чтобы ошибиться. Провожая Лиду в тот вечер к палате, я успел заметить, что Японец лежит в том же неврологическом отделении. Через полчаса я сидел в оперпункте у своего патрона.

Выслушав мой суматошный рассказ, старлейт осознал, какая невиданная удача идет к нам в руки.

– Смотри, как хитер Японец! Его с ног сбившись на дорогах ищут, а он преспокойненько месячишко-другой в больнице проваляется, выйдет и укатит восвояси! – изумлялся мой наставник.

Мы решили не спешить, чтобы не осрамиться перед КГБ. Старлейт снабдил меня снимками еще нескольких разыскиваемых преступников, и на следующий вечер в ординаторской неврологического отделения я уже беседовал с дежурным врачом. Когда я попросил ее узнать на фотографиях кого-нибудь из больных, врач уверенно показала на Японца: