Владимир Янковский - Пули для прокурора. Продолжение жесткого детектива

Узнав, что молоденький адвокат Баева, то есть я, не только адвокат, но и сыщик, Виктория Васильевна помогла мне выйти на след настоящих убийц. Вот и получается, что права Громова-старшая: их удивительная полигамная семья образовалась лишь благодаря этой случайности, в точном соответствии с русской пословицей «Нет худа без добра». Да собственно семья ли это? Мне приходилось читать в газетах про подобные семьи, вовсю уже появляющиеся у нас в России. Помню случай, похожий на этот – один муж у матери и дочери, причем первой вышла замуж мать. Но там они постоянно были вместе, под одной крышей. А здесь? Марина просто терпит до поры до времени двух официальных любовниц своего мужа. Доказательства налицо – главное препятствие для обустройства пусть необычной, но все-таки семьи устранено – дочь Баева и Марины Наташа школу окончила и уже успела выйти замуж. Казалось, теперь три женщины должны объединиться, но нет, воз и ныне там. Воистину, прав Лев Толстой: каждая семья несчастна по-своему…

С такими невеселыми мыслями я погрузилась в тревожный, не приносящий отдыха сон. Что снится сыщику после опустошительной операции? Конечно же, кошмары: за мной гонялись какие-то скелеты с видеокамерами в руках – по всей вероятности, это все, что осталось от мужа и его подручного после подачи убойного напряжения на электрический стул. Один из скелетов все норовил схватить меня за руки и утащить в преисподнюю, а второй заснимал все это крупным планом. Потом в руках другого появился почему-то колокольчик, которым он стал прерывисто трезвонить над моим ухом:

– Дзинь, дзинь, дзинь!

От этого звона я проснулась. Тот же звук продолжался и наяву:

– Дзинь, дзинь, дзинь!

Тут только я сообразила, что звенит телефон. Видимо, из-за внука аппарат поставили не традиционно в коридор, а в зал, чтобы до детской не дошел даже приглушенный звонок и не разбудил ненароком Антона. Делать нечего, придется подойти и послушать, кто это с утра рвется к нам на связь.

Сняв трубку, рассерженно буркнула еще неизвестному мне собеседнику:

– Да! – поймав себя на мысли, что чуть было не произнесла по привычке «Да, Фомина!»

– Виктория Васильевна? – осведомился мужской голос.

– Нет, а кто спрашивает? – уточнила на всякий случай я.

– Ирина Ивановна, позовите, пожалуйста, маму! Это майор Утешев, дежурный Дзержинского РОВД! – представился собеседник.

Не став разочаровывать майора, что он не смог отличить голос незнакомки от голоса дочери прокурора, я, бросив традиционно «Минуточку!», отправилась будить Громову. Та проснулась достаточно тяжело, видимо, не отошла от изрядно выпитого вечером коньяка. Поняв, что я от нее хочу и чертыхнувшись, Дарья прошла вслед за мной в зал, предварительно закрыв за собой дверь, ведущую в коридор.

– Слушаю, Громова! – неожиданно трезвым и вполне командным тоном прокурор начала разговор. Несколько секунд она слушала молча доклад дежурного. Выражение ее лица менялось у меня на глазах – от полного безразличия, до удивления и ужаса.

– Кто, когда, во сколько? – задала она первый вопрос. Выслушав ответ, бросила фразу: – Машину выслал? – ответ, по всей вероятности, был утвердительным, поскольку прокурор закончила разговор обещанием: – Хорошо, через пятнадцать минут буду готова!

Положив трубку, Дарья Васильевна повернулась ко мне:

– В двух шагах от собственного дома нашли труп Алеши Сиротина. Ты его знаешь, это мой старший следователь, он вел дело о гибели Ларисы Сорокиной, по которому обвиняли Баева, помнишь?

Я лишь молча кивнула головой: печальный факт, чего тут скажешь?

– У Алешки двое детей осталось, пятнадцати и семи лет. Вот гады какие! Я их из-под земли достану! – сжав кулаки, хозяйка отправилась одеваться.

– Тебе кофе сделать? – участливо поинтересовалась я у Виктории.

– Я сделаю! – произнесла появившаяся на пороге материнской комнаты Иринка. – Опять что-нибудь стряслось?

– Сиротина убили, в двух шагах от собственного дома, – на ходу произнесла прокурор, натягивая брючный костюм.

– Эврику жалко! – выпалила Иринка, уходя на кухню.

– Какую эврику? – не поняла я.

– У Сиротина жена этническая гречанка по национальности, красавица писаная, Эврикой зовут. Эта она ему дочку с сыном подарила. Старшую Олимпиадой назвали, Олимпиада Алексеевна, представляешь? А младшего Одиссеем, еще чище, Одиссей Алексеевич, – пояснила Виктория. – Да, недаром у меня эти дни паршивое настроение стояло…