Дмитрий Красавин: Заповедь любви

Взобравшись повыше, чтобы ничто не заслоняло обзора, достал из висевшего за спиной футляра бинокль, приложил к глазам и принялся квадрат за квадратом осматривать расстилавшуюся внизу поверхность водохранилища. С восточной стороны километров на двадцать море было чистым до самого Пошехонья. Ближе к берегу виднелись небольшие по площади, всплывшие со дна островки торфа, над которыми кружили стаи чаек да выступавшие из воды руины Покровской церкви. Чуть севернее – островок поросшей лесом земли. На северо-востоке взгляд цеплялся за поднимавшиеся над водой голые стволы деревьев и остов колокольни Довшинской церкви. Далеко позади них возвышались над обрывистым берегом крохотные, почти игрушечные избы деревни Измайлово. Еще севернее, почти до того места, где Кондора впадает в водохранилище, вода на много километров вдоль береговой полосы была усеяна плавающими торфяными островами. Левее островов два буксира навстречу друг другу тянули баржи по Восточному судовому ходу. На северо-западе, по 63-му судовому ходу, склонившись на левый борт и выпуская клубы черного дыма, шлепал плицами пассажирский колесный пароход. С западной стороны, километрах в десяти, поверхность вновь была покрыта серой торфяной массой. Лейтенант отвел бинокль несколько южнее, и сердце захолонуло предвкушением удачи и борьбы. Вот оно! Вдалеке от судоходных путей, километрах в тридцати от берега, по воде в северном направлении довольно споро двигался большой бревенчатый плот. Но не сам по себе плот, являющийся довольно объемным незарегистрированным плавающим средством, создающим помехи судовождению, заставил затрепетать сердце молодого чекиста, а возвышающиеся над ним паруса, составленные из секторов темно-серого парашютного купола. Положив корпус бинокля на остов стены, чтобы дрожь в руках не создавала помех наблюдению, Евгений Иосифович навел резкость. Над передней, суженной частью плота, вздымалась закрепленная на двух столпах икона Богоматери с младенцем на руках. Под иконой, облокотившись спиной на один из столпов, сидел седовласый бородатый старец, окутанный в черную монашескую мантию. Слева, примостив голову на колени монаха, дремала девушка-подросток, укрытая лоскутным одеялом. Сзади них возвышался покрытый зелеными еловыми ветками шатер с деревянным православным крестом на крохотной маковке. Над входом в шатер две женщины, приставив лестницы, выкладывали из цветов какой-то рисунок. Чуть дальше, облокотившись спинами на составленные в несколько ярусов деревянные ящики, сидели еще несколько женщин разных возрастов. Некоторые из них в монашеских одеждах. Между двух мачт, наполовину сокрытое парусами, проглядывало что-то наподобие кошевы [2] Кошева – помещение, маленькая избушка на плоту. Обыкновенно устраивалась для жилья и отдыха плотогонов на последнем в караване грузовом (кошевом) плоту. , но гораздо больших размеров. Вплотную к кошеве, сбоку, была пристроена не то длинная жердь, не то труба. За трубой на краю плота лежала перевернутая вверх дном одноместная лодка. В задней части плота двое мужчин мастерили какую-то замысловатую конструкцию из жердей и досок. Один из них, тот, что крупнее и выше, был одет в серую немецкую форму!

Оторвав глаза от окуляров, выпрямившись и убрав бинокль в футляр, лейтенант скатился с груды обломков, сбежал по винтовой лестнице до обрывающихся под потолком первого яруса ступенек и, не мешкая ни секунды, спрыгнул с них в воду. Эх, разве можно быть таким неосмотрительным! Жгучая боль пронзила голень правой ноги. Евгений Иосифович упал, ткнулся лицом в холодную воду, вновь поднялся. Напрягшись всем телом, чтобы не потерять сознание от боли, высвободил ногу из расщелины между обломками стен, стянул порванный сапог, размотал портянку – под ободранной, сочащейся кровью кожей явственно выступала наружу сломанная кость голеностопного сустава. То и дело падая, опираясь руками о дно, он с неимоверным трудом добрался до лодки, отвязал конец пеньковой веревки от стержня и заставил себя перенести тело через высокий борт. Отдышавшись пару минут на дне лодки, превозмогая боль, соединил обломки кости, туго перебинтовал портянкой место перелома и на какое-то время потерял сознание. Очнувшись, оттолкнул лодку от стен колокольни, накинул на промокшее тело прорезиненную плащ-накидку, опустил в воду мотор, завел. И вначале медленно, чтобы не дать мотору заглохнуть на мелководье, потом со все возрастающей скоростью помчался вдогонку за ковчегом.

Читать дальше