Юрий Михайлов: Полина

На новом месте, куда Полину запрятали после ликвидации отдела рекламы, она практически перестала общаться с соседками по кабинету, представлявшему из себя огромную комнату, заставленную канцелярскими столами. Там было два городских телефона на столах двух начальников отделов. «Еще хорошо, что не выгнали в связи с ликвидацией подразделения, – думала Полина. – Куда бы я пошла в 50 лет, за пять лет до пенсии? В музей, сторожем-смотрителем в демонстрационный зал? Боже-Боже, за что мне все эти испытания…? И хорошо, что попала в хозяйственный отдел, а не в матснабжение: занималась бы сейчас приобретением швабр, мыла и другой напольной парфюмерии».

Полина, сидя за своим столом, выпускаемом по мини-ценам для серии «школьные принадлежности», без традиционного телефона, канцелярских атрибутов, до того разволновалась, что испугалась, как бы не перейти на разговор вслух. Последнее время она стала замечать, что разговаривает сама с собой и что отдельные слова и даже фразы произносит достаточно громко. «Старческий маразм! – Горько шутила она. – Нет, мне просто не хватает разговорного общения».

…Она почему-то вспомнила шикарно меблированный собкоровский пункт в одной из стран на Балтике, куда ее направили работать собственным корреспондентом агентства через три года после смерти мужа. Она жутко сомневалась, почти отказалась от этого завирального предложения. Но помогли родители, и, как это невероятно ни прозвучит, первой оказала ей помощь мама Павла. Она взяла на себя Галину, все продумала, рассчитала: как они закончат школу, в какой вуз пойдут поступать, сколько денег понадобится девушке на ближайшие три года. А контракт у Полины и был рассчитан не на пять лет, как обычно, а на три года. Любочку взяла к себе сельская бабушка.

– А там посмотрим, – сказал бывший приятель Павла, главный редактор агентства. – Может, девчонки приедут к тебе, будут учиться с посольскими, в их школе… Да мало ли воды утечет за эти три года…

Полину водили по кабинетам ЦК партии, где обладатели казенных коробок-пеналов прислушивались к ее произношению, к языкам, которые она освоила в процессе работы, без конца спрашивали о детях. Она уже научилась отвечать, как робот – автомат: дети пристроены, бабушки еще не старые. А по большому счету, всем начальникам на стороне было, грубо говоря, до фонаря: они видели бланк Правления агентства с решением направить ее на работу за границу, выписки из заседаний парткома и профкома с рекомендациями поддержать кандидатуру Полины, а все остальное проходило нудно, но почти автоматически.

Расцвет всех ее, и в первую очередь, творческих сил пришелся как раз на этот период жизни страны – сверхмощной ядерной державы. Что самое яркое? Первое, когда на центральном телевидении СССР в программе «Время» сказали: «как передает… из такой-то страны… собственный корреспондент агентства Полина Столетова…». У нее так забилось сердце, что она села на диван, ноги ее не держали.

Второе: наверное, когда на втором году ее работы к ней приехали дочки. Они стали жить все вместе. Почти год прожила с ними мама покойного мужа, которая говорила свободно на языке этой страны и, оказывается, знала еще французский, немецкий, итальянский…

Третье: тайный, короткий и бурный, роман, который случился с Полиной перед самым концом ее командировки. Она брала интервью у министра безопасности страны, генерала, который принимал ее на своей загородной вилле. Он был не один. Среди четырех-пяти гостей, которые ждали окончания записи интервью, разбредясь по дому, купаясь в бассейне, смотря на кассетнике неприличные фильмы, она сразу обратила внимание на высокого англичанина. Уж больно пшеничными были у него волосы до плеч и обезоруживающая какая-то детская улыбка. Когда они познакомились после интервью, оказалось, что это – оператор английской гостелерадиокомпании BBC – господин Рольф.

– А я сразу поняла, что вы – не англичанин, – сказала Полина.

– Да, я – швед, работаю на англичан, умираю со скуки… Если бы не было вас…

– Вы кого имеете ввиду? – Спросила Полина.

– Вас, ну, то есть СССР… Да еще скандинавские страны, родину…

– Вы и туда летаете?

– Непременно… Хотите, буду брать вас с собой? Вот норвежцы на морском шельфе открыли легкую нефть. Через день-два я, думаю, мне надо будет садиться в вертолет… Полетим?

– Мне надо все это утрясти…

– Дерзайте! У вас два дня в запасе.

В принципе, идею Полины, поскольку это месторождение было спорное относительно территории, в агентстве одобрили. Но вскоре пришел «довесок»: она должна дождаться товарища из центра и тогда уже вместе с ним лететь на буровую вышку.