Сергей Ильичев: Неопалимые

А вторую сопровождал боярин Ростислав Ногин с несколькими всадниками.

В шатре крымского хана вновь стоял русский посол Нагой и выслушивал речь Девлет-Гирея, который уже не лежал, а возвышался над склонившимся русским послом.

– Где мир, который предлагает мне царь Иван, если по нам бьют ваши пушки?

– Про пушки мне, светлейший хан, неведомо…

– Неведомо? – переспросил посла хан и, обратившись к слугам, сказал: – Ну так отведите и поставьте посла на поле… Пусть сам увидит эти пушки.

В полдень боярин Ногин уже въезжал в ставку князя Воротынского.

Князь принял царского посланника в своем шатре.

– Рад тебя видеть, Ростислав! – начал князь. – Как добрался?

– Бог миловал, но земля вокруг горит. Плач такой, что до небес достает. Сожженные деревни, море крови, чад малых и тех, не жалеючи, в горящие избы бросали…

– Я слышал об этом. Турецкие янычары лютуют… Дай время, боярин. Оправимся немного и сами ударим. Так ударим, что впредь не захотят более нашей земли. Так с чем пожаловал?

– Ты не поверишь, князь… Выйдем, на воздух, сам увидишь.

Посмотреть на главного татарского военачальника, сидевшего связанным на телеге, собрались все воеводы.

– Что вылупились? – выкрикивал Дивей-мурза. – С кем вы осмелились тягаться? С вашим будущим господином, с крымским царем?

– Нам хватит и своего царя… – откликнулся князь Дмитрий Хворостинин.

– Ваш царь бежал в Новгород, бросил войско, бросил страну… – отвечал татарский военачальник, – нам пишет, что отдает Казань, Астрахань… Сам отдает…

– Брешешь! – уже не выдержав, воскликнул князь Хворостинин.

– Что брешешь, когда ваши города и уезды уже все расписаны и разделены между мурзами, даже в Москве улицы все расписаны. Каждый знает, я знаю, какую под собой будет держать…

– Достаточно, послушали и будет! – произнес князь Воротынский. – Отведите его в мой шатер, и чтобы глаз с него не спускали.

Двое стрельцов стаскивают Дивей-мурзу с телеги и уводят в сторону шатра князя Воротынского.

– А теперь слушайте меня… – обращается князь к воеводам. – Не позднее, чем завтра поутру, Девлет-Гирей возобновит штурм Гуляй-города и попытается отбить у нас своего главного военачальника… Сегодня большой полк под моим командованием войдет в крепость… Войдем так, чтобы татары это слышали, с барабанным боем… Пусть считают, что коробочка сама захлопнулась…

В одном из соседних шатров беседовали отец и сын Ногины.

– Вот ведь, Алеша, как все сложилось. Матушка твоя, слава Богу, жива… Я в сей же час повезу мурзу в Новгород, к государю. Если доеду благополучно, то попрошу царя Иоанна дозволить мне обменять военачальника на свою жену… Она у мурзы Селима, а они с Дивей-мурзой недавно породнились…

– Я с тобой, отец! – решительно произнес Алексей.

– Нет, Алеша! Ты царский наместник, тебе должно здесь находиться. Еще неизвестно, чем все закончится. И вот еще, самое главное… Мне стало известно, что в числе татарских военачальников есть… мой второй сын. Он родился в неволе… И он твой родной брат! При рождении был матушкой наречен как Владимир. Вот его предстоит найти уже тебе…

– А как я смогу понять, что это мой брат?

– Не знаю, право. Возраста он твоего, лишь на год младше… И потом, есть у меня одна надежда. У матушки твоей был медальон…

В это время в шатер входит князь Воротынский.

– Пора, Ростислав! Забирай мурзу и в путь. Я дал тебе сопровожденье. Встретившись с государем, поведайте ему о наших планах. Заверь, что Москвы не отдадим.

Боярин согласно кивнул головой и подошел к Алексею.

– До встречи, сын! – сказал Ногин.

– Возвращайтесь вдвоем. Мы будем вас ждать… – ответил Алексей, и они обнялись.

– Молись, чтобы Господь помог нам в этом деле… – промолвил Ростислав.

– Я с вами, князь, если позволите, – обратился Алексей к Воротынскому. – Мне должно быть в Гуляй-городе.

– Я знаю, мне отец твой все поведал… Мы выступаем через час. Будь готов.

И Ростислав Ногин с князем Воротынским вышли из шатра.

Светало… В это время Никита выполз из своего шалаша, чтобы справить малую нужду… И, горделиво оглянувшись на творение своего ума, увидел в стене своей крепости… брешь. И то, что кто-то стоял в самом проеме, размахивая белым платком, не иначе как показывая проход для татарских лазутчиков.

– Вот бес! – сказал Никита и бросился к шалашу. – Савва, подьем! – и бросился к проему. Савва выполз из шалаша и, увидев направление движения друга, бросился за ним.