My.Self. Harmony. - Маленький Принц

– У тебя нет одеяла?

– Нет, – блондин помотал головой, – Для тех, кто спит в углу на полу, оно не положено.

– А как же зимой? – Джимми задал вопрос, который мучил его весь вечер, – Ведь очень холодно.

– И зимой нет. Я перехожу спать к батарее. У меня давно не было кровати. И хорошего сна. Я… Мало сплю. что видеть меньше кошмаров.

Хэлман остановил текущую из раны кровь и промакнул её ещё раз, прежде чем обработать жидким пластырем. Возле босых ступней мальчика собиралась небольшая кучка грязных бинтов, но он не обращал внимания. Только что-то пригревало изнутри, когда чуть шершавые руки художника вновь касались его повреждённой кожи.

– Ты видел их тогда, когда была кровать?

– Не помню. Кажется, нет.

– Мышцы, наверное, затекают?

– Ничего страшного, – хмыкнул мальчик.

– Бывало ли так, что детей становилось больше, чем кроватей?

– Нет. и уже давно. Боюсь, если они повзрослеют и уйдут, то я останусь совсем один. В ясельной группе никого нет.

Жидкость янтарного цвета растеклась по желобку раны и стянула кожу липкой коркой, напоминавшей смолу. Кай с интересом смотрел на свою руку, на которой происходили такие странные превращения. В уголочки сухих потрескавшихся губ вновь закралась улыбка. Джеймс подул на рану и, убедившись, что пластырь достаточно подсох, бережно принялся заворачивать локоть в чистые бинты, но не слишком туго, а чтобы мальчик мог сгибать руку.

– Ты боишься остаться один? – грустно спросил Хэлман.

– Да. Тогда у них не будет причины держать меня в младшей группе, и я опять попаду к одногодкам. А тебя… Попросту уволят.

– Кай, ты… Хочешь, чтобы я забрал тебя отсюда? – с надеждой спросил Джеймс, выпуская его обработанную руку из своих ладоней.

– Что… Ты сказал?

– Ты хочешь уехать из приюта вместе со мной?

На глаза мальчика навернулись слёзы счастья и горя вперемешку, когда он медленно кивнул, как будто не веря своим ушам. Он не моргнул ни разу, а так и продолжал пристально смотреть на воспитателя.

– Только если ты согласен… Я найду способ, и мы вместе уйдём отсюда. Я никогда не оставлю тебя, малыш.

– Н-не оставишь? П-правда? – он пытался не поперхнуться воздухом.

– Правда. Ты не будешь жить в приюте и бояться. Но… Моя очень хорошая подруга должна будет сегодня сказать мне, что делать, чтобы эти мечты стали реальными.

Кай всё же поперхнулся воздухом. Его лёгкие сжались. Горло начало болеть от дерущего кашля. Он очень пытался не заплакать вновь, пусть и от счастья. Неужели… Неужели желания, загаданные на падающие звёзды или просто ночью, когда Кай обращался к чему-то неведомому, не имевшему для него названия, сбываются? Чудеса существуют? Это ведь не сон? Нет, всё хорошее бывает только во сне… Он давно этого не видел, но порой ему совсем не хотелось открывать глаза и понимать, что он всё ещё здесь, совсем один, никому не нужный, без семьи.

– Твоя рука… Больше не болит? – осторожно спросил Джеймс, возвращая мальчика к реальности.

– Не так сильно. Я же… Могу теперь ей шевелить?

– Не очень активно, – предупредил Хэлман.

– Мне только опираться, – пояснил блондин, кивая на треснувшую палку, – Эх… Н-ну вот… – он недовольно посмотрел на повреждение, из-за которого ветвь практически переломилась пополам.

– Что случилось? – испуганно спросил брюнет.

– Она сломала мою трость, – глухо произнёс мальчишка, откладывая её в сторону, впутывая пальцы в волосы и потирая виски, – Я… Я совсем не могу ходить, Джимми. Я… Д-даже не могу без неё встать. Или сд-делать хоть один шаг. Такое чувство, что я балансирую на лезвиях на одной ноге.

– Где ты её нашёл, эту палку, малыш?

– Попросил у Сальваторе. Я даже не смогу к нему выбраться, чтобы попросить новую. З-земля становится очень холодной. От холода гораздо хуже, чем просто от ходьбы.

Джеймс тихо охнул. Господи, да почему мальчик должен мучиться каждый день от каких-то нелепых случайностей? Только починили руку, а теперь он остался без трости. И каждое слово, произнесённое дрожащим голоском, отдавалось во всех клеточках тела воспитателя. Он… Такой несчастный. Если бы только у него были костыли… Те самые, которые под замком на чердаке, а не ветка, от которой маловато толку. Он напоминал сейчас фарфоровую девочку из одного фильма, когда большой тяжёлый стол упал ей на ноги и отколол их. Джимми очень не любил эту сцену, потому что у него ёкало сердце. Но как иначе можно описать происходящее с Каем, сидящим в уголке и едва не впадающим в истерику от лимита собственных возможностей?