Нина Еперина - Замечательные люди (сборник)

А потому, что места на балконе уже не было давно.

Боря гордо рассказывал мне про человека на фото. Это был его школьный друг, точнее кореш, артист и певец. Сам Боря был москвич, учился в высшей мореходке тоже в Москве и сильно дружил с этим, который на стене и с гитарой.

А я же дурочка из провинции, не из Питера же. Я откуда знала, кто такой этот Владимир Высоцкий? Я даже и понятия не имела!

Тогда Боря стал меня знакомить с «его творчеством». Творчество это было записано на кассетах. Вот его-то мы и прослушивали с «кайфом», пока считали пачки денежек, радующие наш глаз, и согревающие душу будоражащими воображение песнями.

Творчество состояло из смешных песенок о 33-х богатырях, о том, из каких опилок гонят водку и как ее пьют, про клоунов, а особенно баньку, которая пелась с таким надрывом, что мне, по провинциальной глупости, было его даже жалко, как он хрипит, родимый! Когда я делала об этом свои глупые замечания, Боря так ржал! От души! А я-то не понимала. Типа, не догоняла.

Но потом я стала слушать чаще, вслушиваться, догонять и ценить, и мне даже стало нравиться. Особенно песня про «баньку». Она меня так цепляла, что когда Боря не видел, даже слезу рукой ловила. Очень мне его песни стали нравиться. Во-первых, потому, что содержательно по смыслу, а потом стало нравиться ещё и потому, что сильно выбивалось из общей песенной массы, восхваляющей идеи и достижения социализма во всей его надуманной красе. Во всяком случае, его песни не были, типа «Марш Энтузиастов»….

Это было так давно, Боже мой, аж в семьдесят втором году, когда Высоцкого ещё мало кто знал и в столице-то, а уж в моей провинции – чему удивляться!

Хотя я по тем временам была девушка «продвинутая». Дело в том, что у меня были друзья моих знакомых, те самые инженеры, которых раньше засылали к нам в провинцию на наш «почтовый ящик» из всевозможных ВУЗов Страны и из разных городов. Особенно продвинутыми были москвичи или ленинградцы. Они были ещё те «столичные штучки»! Вот они-то и экспортировали к нам в глушь и гитары, и сопутствующие им песенки, вольно направленного характера. Одну из них, про богатырей, я слышала и раньше, от них, но понятия не имела, кто ее сочинил. Поэтому имя Владимир Высоцкий!!! прозвучало для меня открытием только в городе Владивостоке.

Так продолжалось аж до марта месяца, почти год, как я молярила в г. Владивостоке, а в конце марта произошло нечто!!! Знаковое событие.

Была суббота, выходной день. Самое время заняться делами. Я, как всегда, соблюдая конспирацию, звоню Борису. Он как раз должен был прибыть из рейса. Сначала трубку долго никто не брал. Я звонила три раза. На четвертый раз трубку взял какой-то мужик и очень сонным, скрипучим голосом говорит:

– Алло! Слушаю!

– Мне бы Бориса услышать? – нежно так, говорю я.

– Всем бы Бориса услышать! И мне бы тоже! – хрипло отвечает он.

– Вы, наверное, не поняли. Я прошу позвать к трубочке Бориса. – нудно повторяю я.

– Отвечаю ещё раз! Мне бы его тоже! Увидеть!

– А вы кто, собственно, такой? Я что-то вас раньше у Бори не наблюдала?

– А тебе какое дело? Я тебя тоже не наблюдал. – нагло так, отвечает мужик и бросает трубку.

Я звоню по-новой. Он долго не берет, а потом сразу начинает орать в трубку:

– Слушай! За…бала! Нету Бори, и где, я не знаю!

– Ну, ты и хааааам! Ты что же матом-то ругаешься, как сапожник! – тоже перехожу и я на ты.

– А я ещё и не начинал матом! – орет он. – А если начну, тебе мало не покажется!

– Я сейчас милицию вызову и заявлю, что к Боре в дом вор залез, потому, что Боря у нас человек уважаемый и просто так всякое говно в дом не пускает. – разозлилась я.

Я-то имела в виду, что у Бори полный дом бабок и даже может быть шмоток, засвечивать их перед чужим он не будет, значит или свой, но не сознается, или это какой-то левый. А милицией я его просто пугала. На всякий случай.

– Пошла ты на …! – заявил он мне и опять бросил трубку.

Не! Видали? Я звоню из автомата, у меня сорока двушек в кармане нету, стоять тут и бросать их в прожорливый автомат, у меня и три-то только с трудом нашлось, а он матом и трубку бросать…

Я опять набираю. Бросаю последних две копейки!

– Ты! Сука! – тут же заорал он нехорошим голосом. – Кончай тут наяривать! Я спать лег только утром, а ты не даешь мне выспаться! Если ещё раз позвонишь, я вырву провода из стенки! – и опять трубку бросил!

Такого трамвайного хамства я никак не ожидала! Я нашла у прохожих ещё одну двушку и опять поперлась в автомат.