Елена Донина - Девочка с бездомными глазами

Они поравнялись со скамейками. Подполковник, почти беззвучно шевеля губами, поздоровался с Анькой, на что она ответила тем же, а тот, кто развеселил подполковника, с интересом посмотрел на Надю, которая, напротив, вылупилась на подполковника. Он же мельком глянул в её сторону и резко остановился.

– Белоусова? – спросил Маринин.

– Я…, – почти прошептала Надя и выпрямилась как по стойке смирно. Майор тоже как будто подрос, и машинально поправил и без того идеальный галстук.

– Что случилось? – подполковник непроизвольно и быстро осмотрел её с ног до головы, отметив про себя, что девочка подросла.

Надя замялась и умоляюще посмотрела на него.

– Или как в прошлый раз? – подполковник устало и недоверчиво вздохнул. – Минут через сорок заходи, повезёт, поговорим.

Надя кивнула и расплылась в широчайшей улыбке.

– Саныч, ты уверен, что она несовершеннолетняя? – поинтересовался майор, и, сверкнув шкодными глазами, обернулся. Подполковник вместо ответа на ходу рукопожатием поздоровался с кем-то в штатском.

Когда обе фуражки скрылись за серой железной дверью, Анька подошла к Наде, и оказалась ниже почти на голову.

– Вали отсюда! – процедила она сквозь зубы.

– Сама вали! – ответила осмелевшая Надя и села, откинувшись на спинку скамейки и закинув ногу на ногу.

– Убью…! – послышалась тихая угроза, после которой Анька накинула чехольную лямку на плечо и быстро ушла.

Маринину всегда хватало внимания. Одноклассницы, однокурсницы, коллеги, подчинённые, и, наконец, поднадзорные девочки – маленькие воровки и проститутки, промышлявшие этим, чтобы выжить, а не разжиться деньгами – если не поголовно, то через одну, были влюблены в Матвея Александровича.

Без преувеличения, он полжизни проработал в Детской комнате милиции, позднее переименованной в Отделение по работе с несовершеннолетними. За это время он видел тысячи мальчиков и девочек, запуганных, немытых, голодных, обиженных, вшивых и с болячками деликатного характера, ворующих, обманывающих, жестоких, но всегда дико несчастных. Первые лет пять желание помочь зачастую выходило за рамки его полномочий, потом смирился, осознав, что не может сделать счастливыми всех и сразу. Хотя бы потому, что некоторым для счастья был необходим сам Маринин.

Влюблённые девочки писали из колоний, караулили у работы, пробивались на приём. Он, в каком-то смысле, привык к этой девичьей любви, но всё равно немного чувствовал себя виноватым потому, что уже пострадавшие от действий или бездействия взрослых, они снова были не поняты и отвергнуты.

Девочки вырастали, влюблялись, выходили замуж (или нет), и, случайно повстречав женщину с детьми, которая радостно его окликала: «Матвей Александрович, здрасьте!», он сначала смотрел, даже всматривался, а потом спрашивал: «Иванова?» И она радостно отвечала, что уже не Иванова, а скажем, Петрова.

С пацанами было проще. Помог – спасибо, не помог – сука.

Так и случилось с Анькиным братом.

Из своих девятнадцати лет, последние шесть Аня была круглой сиротой. Её отец, приревновав жену к своему двоюродному брату, пырнул (крайне неудачно) его ножом. Из тюрьмы он не вышел, мать стала сильнее пить, и в свой день рождения, в самый разгар веселья, открыла кухонное окно и шагнула вниз.

Аню и Дениса, младшего брата, взяла под опеку бабушка, но её опека не устроила органы опеки, и их быстро определили в детский дом. Через пару месяцев Денис попался на краже денег у воспитателя, но шум поднимать не стали – сделали внушение и посадили в карцер. Но Денис, как не просила его сестра «не тупить», снова попался, но уже на городском рынке. Его привезли к Маринину, который всё уладил, взяв честное пацанское, что тот больше не будет воровать. Но Денис рассудил по-своему и, что называется, допрыгался, получил первую судимость. И пошло-поехало.

Так, белобрысая гитаристка познакомилась с Матвеем Александровичем, которого любила сильно и, разумеется, безответно.

Аня жила в общежитии Краевого колледжа культуры (в народе, культпросвет училища), в котором обучалась на отделении «Инструментального исполнительства». Она регулярно писала брату короткие письма, потому что Денис её чувств к Матвею Александровичу не понимал, а его самого попросту ненавидел, и два-три раза в неделю прибегала к отделу полиции, увидеться с Марининым.

Надя тоже любила Матвея Александровича и считала себя однолюбкой. Ведь, кто бы и как сильно ей не нравился, а ей нравились многие, и многих она любила, она всегда помнила о Матвее Александровиче. И разочаровавшись в очередной раз, она понимала, что лучше его никого нет. Они и познакомилась благодаря любви – Надя подралась в школе из-за мальчика, но по факту, её избили. Отлежавшись дома несколько дней, плача от боли и обиды, она решила расквитаться со своими обидчицами поодиночке, и первой выхватила ту, с кем не поделила ухажёра. Остальным повезло – мстительницу оперативно обезвредили по заявлению пострадавшей стороны.