Ксения Незговорова - Карусель. Роман-притча

– Ну, где ты там застряла?

Женя не двинулась; только медленно спустилась на пол, села на корточки, склонив голову к коленям.

– Да ты ненормальная! – присвистнул Саша и с силой прижал ее к себе; она ничего не ответила, положила руку к нему на грудь, щупая за кожей сердце, пытаясь уловить стук, но нет… У таких не бывает сердца. Отрезвляющий холод мурашками-муравьями поскакал по ее несчастному телу.

… Ветер покусывал рассерженные кончики ярко-рыжих волос. Веснушки кувыркались на носу, как бесенята-пчелки, тянули маленькие крылышки к золотому солнцу, просили зарядить их Энергией Безграничного Космоса – Вдохновением. А девочка – обладательница рыжего клада – ни о чем таком не знала; ее не волновали зеркала, но она обожала разглядывать отражение горбоносого красавца-мира. Вот он весь перед ней: гордый, самоуверенный, широкоплечий; а на этих на плечах да по венцу, венчику творения. Песок – фон, его согревает прикосновение художника-солнца. Девочка созидала новую жизнь, лепила привлекательные фигурки, аккуратно рисовала палочкой волнистые линии – и получалась улыбка принцессы-планеты. Иногда стирала и рисовала вновь; всецело отдавшись наполненному поэзией процессу, водила и водила, а песчинки доверчиво опускали реснички перед новой царевной. Девочка вела с ними задушевную беседу и время от времени смеялась их манере строить причудливые фразы. Кто-то постучал по ее спине – неожиданно, нагло ворвавшись в плавный разговор. Маленькая Женя вздрогнула, обернулась и увидела высоких дворовых мальчуганов с недоброжелательными лицами.

– Слышь, ведьма, пошла вон! Это наша территория, и только мы можем здесь играть! – мальчик с длинным носом сильно толкнул девочку – она упала.

Но Женя не сдавалась; только обиженно поджала губы и сжала кулачки, точно собираясь драться, отстаивать свои права, а главное, песочные фигуры.

– Вот еще! Не пойду! – у нее был очень звонкий, громкий голос, но звучал он редко, потому что девочка предпочитала отмалчиваться.

Другой мальчик, побольше, потолще, схватил ее за волосы и вырвал большой рыжий клок. Женя почувствовала страшную, колючую боль, она вся покраснела от гнева и яростно сверкнула глазами.

– Берегись, побью! – потрясая рыжей прядью, пригрозил мальчишка.

Ничего не сказав, девочка выбралась из песочницы и села на скамейку. Закусила губу, обняла коленки и уговаривала себя не плакать. Но человек всегда все делает наоборот и действует наперекор любым, даже собственным уговорам. Маленький творец рыдал о погубленном песочном мире и мучился неумением, как следует, отомстить. Девочка терпела унижение за унижением, и вот уже наглые мальчишки тычут пальцем: «Уродина».

«Неужели на самом деле?» — недоумевала Женя, вытирая слезы рукавом. Она знала только, что у нее разноцветные глаза, знала, что почти ни у кого подобное не встречается, а еще знала, что она, вероятнее всего, злая-презлая ведьма, всем приносящая несчастье. Женя наклонилась к озеру, помыла руки, ополоснула лицо. Один – темно-синий, другой – светло-зеленый, на солнце эти удивительные глаза превращались в два огонька – вот вспыхивают, зажигаются и ослепляют случайного созерцателя – приходится щуриться, прятаться от яркого света. Они смотрят – всегда смотрят пристально, прямо на собеседника, и очень серьезно, пугающе странно, дико, тем и приковывают внимание. Правда ли, что этот обжигающий взгляд принадлежит семилетней девочке? Может быть, выдумка, и он существует отдельно? Вдруг это око мира?

«Все в порядке, дочка? Не смотри так напряженно». Дочка кивала, но не могла ничего обещать, она уходила в вымышленный мир новорожденных грез, окружающие предметы приобретали новые, почти совершенные формы; ветер становился в ее глазах добрым ангелом – вот он подмигивает своей юной невесте. А в лужах, опавших с дерева дождя, отражались желтые звезды и весь перевернутый с ног на голову мир.

– Уйди, уродка, это наша скамейка! – непрошеным гостем влетело в ее мысли. Какая-то белокурая девочка с двумя косичками бесцеремонно отпихнула ее и забралась на скамейку сама, довольная собственной проделкой. Подружка, полненькая и кудрявая, громко расхохоталась. Женя нахмурила густые рыжие брови; несправедливость возмущала все ее естество. Потирая ушибленный бок, она вскричала:

– Вовсе это не ваша скамейка, все люди имеют право на ней сидеть, а значит, и я тоже!

Подруга блондинки фыркнула и заверещала.