Ксения Незговорова - Карусель. Роман-притча

Элли:

Даниэль:

Она поддалась искушению, послушно склонила голову на его груди, вырвала клятву в верности, но вместо нее получила приговор:

Король:

Даниэль:

Даниэль – околдованный любовью – заключил договор с Дьяволом. Променял красоту и молодость на счастье быть рядом с любимой в аду. Но Элли не оценила страдания его преступившей души: чудовищная внешность испугала девушку. Так он самовольно, ни за что обрек себя на вечные муки. Зачем, для чего?

Арсений играет ярче, трагичнее – и вот уже точно воет звуками – хочется стиснуть зубы от боли. Но он не испытывает сочувствия к бедняге-Даниэлю; ему не нравится этот заносчивый актеришка с задранной кверху головой; голос отвратительный, писклявый, сам весь какой-то громоздкий, неповоротливый. Да и Элли далеко не красавица; в ней нет ничего, что способно погубить. Стоит у края сцены, сложив руки вместе, и пронзает лицо музыканта бесцветным взглядом. С деланным любопытством следит за его неловкими движениями и как будто слегка посмеивается – тихо, но нервно. Арсению казалось, что она просто-напросто избегает смотреть на кого-то другого. Как бы то ни было, это по-настоящему выводило из себя, хотелось скрыться от взгляда внимательных глаз или окончательно разбить тишину. Юноша встал, положил гитару на стул и решительно направился к девушке. Она вздрогнула от неожиданности, точно и предположить не могла, что объект ее созерцания может передвигаться; сделала несколько шагов назад и вдруг разразилась долгим неистовым кашлем. Из глаз хлынули быстрые слезы. Воздух ускользал от нее, как сквозь пальцы вода; она задыхалась и в то же время ей это как будто нравилось. На губах болталась безумная улыбка. Арсений взял ее запястье, точно вообразил себя Даниэлем, и тотчас же убрал руку, как будто обжегся. На самом деле, он просто испугался сломать – настолько худенькими, хрупкими были эти руки.

Ее звали Лиля, и она больна анорексией; у нее овальное лицо с выдающимися скулами, резко выступающие ключицы, тело, обтянутое серебристой тканью (платье точно на куколку и все-таки немного велико), ассиметрично постриженные короткие волосы. Они блестящие, медные, по-настоящему прекрасные, и это почти единственный атрибут красоты. Маленькая и болезненная, она походила на чахоточного паренька. Двигалась медленно, совершенно беззвучно, шуршал лишь подол ее платья. Глаза огромные и серые без сини, зелени и морских волн, только серость гранита. Зато неправдоподобный блеск, точно разрисовали зрачки блестящей гелевой ручкой. Только он и пленял, и очаровывал, и привлекал внимание случайного наблюдателя. Не будь его – можно было бы махнуть рукой, как на ни чем не примечательный экспонат, и отвернуться. «Совершенно безжизненное лицо», – заключили бы, разумеется, и вы. Бледное, безбровое, с маленьким носом, светлым влажным ртом, вечно приоткрытым от недостатка кислорода. «Но чертовский блеск!» – невольно вскрикиваете и окончательно сходите с ума, когда эта Лиля начинает исполнять партию Элли своим немного хрипловатым, но сильным, многоцветным голосом.

– Здравствуй, ты замечательно поешь, – заметил Арсений, не отрывая взгляда от этих блестящих глаз. Она вытирала слезы платком и тяжело дышала, время от времени легкие выдавали приглушенный свист. Лиля сузила глаза, не слишком обрадовавшись комплименту:

– К сожалению, я не могу ответить любезностью на любезность, – отчеканила она, – Вы-то отвратительно играете. Слишком много эмоций. Создается впечатление, что нот не знаете вообще.

Юноша явно почувствовал себя задетым. «Да кто она такая, чтобы судить о моей музыке?» С вызовом посмотрел на подушечки ее слабых пальцев и подумал, что от одного соприкосновения со струнами на них бы выступила кровь. Но грубить в ответ не хотелось; он напустил на себя безразличный вид:

– Что же, разве это так плохо? Сам сценарий требует сильных эмоций. Важно с помощью музыки отразить любовную страсть главных героев.

– Любовную страсть? – взвилась девушка, удивленно посмотрев на Арсения. Наконец, запрокинула голову, совсем как аристократка, и разразилась громким хриплым смехом.