Ярослав Калака - Наряд. Книга II. Южный крест

– Ну как? – спросила меня бледная Валерия, после того как дверь в шар открыли снаружи.

– Грандиозно! – ответил я, в целом не слишком и испугавшийся. Всё-таки самым слабым моим местом был страх высоты.

– Здравствуйте! – поздоровался с нами старший прапорщик, принимаясь воевать с нашими ремнями. У него было смуглое серьёзное лицо с большим носом. Смоляные глаза, смотревшие из-под огромных косматых бровей с упрямством и степенностью, оценивающе пронизывали меня насквозь. Наконец, их хозяин улыбнулся и протянул мне руку (к этому времени моя правая рука уже была свободна от пут):

– Меня зовут Николай Маркович. А ты, значит, и есть наш Митя? – он энергично начал её трясти.

– Он самый, Маркович! – ответила за меня офицер, разминая ноги. – Васильков на месте?

– Все на месте, Лера, ждут вас. И твоя однокашница тоже здесь. Фыркает, как обычно.

– Алина?

– Она самая. Не могу понять, что здесь забыла.

– Хм… Интересно… А впрочем, ну и что.

– И то верно. Ну, проходите. А ты, Митя, будь как дома, потому что это твой второй дом.

– Спасибо, – ответил я.

Из грота, в который мы прибыли на сфере, вела вверх широкая каменная лестница, по которой мы принялись подниматься.

– Уф, прошло, – облегчённо выдохнула воздух из лёгких лейтенант.

– Ты о чём? – спросил я.

– Смех. Между нами, Митя… Ты точно никому не скажешь?

– Не скажу, могила.

– Так вот, если по-честному, то сама я на этой штуке не езжу.

– Кстати, как она называется?

– Гиперпаланкин. Но мы её часто зовём просто бильярдом.

– Гм, ну да. А железная дорога из вагонеток как называется?

– Просто паланкином.

– А почему сама не ездишь?

– Тебе соврать или сам догадаешься?

– Ясно. И от этого ты всё время хихикала?

– Ну да.

За время нашего коротенького разговора мы поднялись по лестнице в холл, в котором было много дверей. Из него мы снова начали взбираться вверх по другой, самой обыкновенной лестнице. На следующем этаже были двери: налево и прямо. Коридор справа был плохо освещён, из-за чего я не смог рассмотреть, чем он заканчивался. Прекратив подниматься дальше, мы остановились перед дверью, которая была прямо. Справа от неё висело приспособление, которое я сначала принял за кодовый замок. Но ошибся. Офицер нажала на нём кнопку и произнесла:

– Лейтенант Корнышева и новенький.

Ей что-то ответили на другом конце, но с такими помехами, что я просто не смог разобрать. Послышался щелчок отпираемой двери.

Внутри было чисто, уютно и тепло. Окно, прорубленное в камне, оказалось закрыто жалюзи. На потолке горели люминесцентные лампы дневного света. Посередине комнаты, в которой мы оказались, стоял пустой стол, а за ним стулья. Справа был длинный открытый шкаф, на крючках которого висела разная военная одежда. Стены украшали стенды, а за шкафом был проход в следующие помещения, которым мы тут же воспользовались, потому что в этом никого не было.

Зато в следующей комнате находилось много людей. В её центре был длинный стол, но не пустой, а напичканный самой разной аппаратурой. Слева было два окна, которые так же, как и окно в первой комнате, закрывали жалюзи. Справа мерно гудела, обозначая свою собственную работу, какая-то установка, не похожая ни на что, что мне приходилось видеть раньше. На всех стенах, кроме противоположной (она представляла собой громадный планшет из оргстекла с боковой дверцей), висели карты пещер и ходов. На них самым подробным образом были изображены неизвестные мне места подземного мира.

На дальнем от нас торце стола сидел человек, который, судя по тем невидимым потокам флюидов, бессознательно испускаемыми всеми нами, был здесь главным. Он обладал ясными синими глазами и лицом из тех, какие рисуют на картинках, для того чтобы их потом с лёгким сердечным трепетом вырезали девочки-подростки и вклеили в свой альбом. Слева от него на кожаном диване сидели две девушки с чайными чашками в руках. Одной из них была лейтенант Мартыненко. Вторая имела шикарные жёлто-карие глаза, правильное лицо, очерченное совершенным рисунком красоты, и фигуру спортсменки, которую украшали налитые мячики грудей с целящимися вперёд сквозь повседневную военную рубашку острыми карандашами сосков. На её плечах были погоны старшего лейтенанта.

В левой части стола, там, где был эпицентр аппаратуры и средств связи, в выцветшем пятнистом демисезонном костюме сидел худощавый молодой человек с маленькими блеклыми глазами, но с большим ртом, состоящим из длинных тонких губ, в данный момент извивающихся в приветливой ухмылке. За ним на подоконнике сидел высокий и крупный молодой мужчина в афганке, с большими залысинами и энергичными, подвижными глазами. Казалось, что он создан для движения и ему трудно устоять на месте.