Марс Вронский: Женщина-смерть. Книга первая. ХХХ 33+

А недели через две у нас с Ксенией случается грандиозная пьянка со множеством гостей. Не помню уж, по какому случаю, но всё по заведённому обычаю: тосты, танцы-обжиманцы, выяснение отношений с мордобоем, острая нехватка «горючего» и поиски его по ночному городу. А под конец – чёрный колодец беспамятства. Просыпаясь, я вижу приткнувшихся где попало и как попало людей. Выбираюсь из супружеской постели из-под навалившихся на меня тел и уныло шлёпаю на кухню. В холодильнике, – о счастье! – обнаруживается непочатая бутылка. Лихорадочно открываю, наполняю винный бокал и подношу ко рту. В этот момент кухонная дверь отворяется, бесшумно входит эта глупая полуголая девчушка-свояченица. Со словами:

– Давай по-быстрому перепихнёмся, пока все дрыхают! – причём я уже чувствую себя марионеткой, уже в накатанной колее, из которой не выпрыгнуть.

Бокал, полный самогонки валится из моей руки. Я знаю, что сейчас увижу её русый лобок, и полы халатика, как по заказу раздвигаются. Я во власти каких-то посторонних сил, судьбы, Бога или дьявола. Двигаюсь и говорю в такие моменты как некая деталька, не самая главная, в огромном сложном механизме с предназначенной ей осью и амплитудой. Причём всю траекторию свою я уже видел.

В этом даре мне и до сих пор видится что-то не совсем нормальное. Кому, кроме компа, я мог бы рассказать о нём? Кто смог бы понять меня и не принять за выдумщика или сумасшедшего, обременённого фантазиями? Хотя я может и вправду слегка того?.. Я слыхал, что у шизиков-параноиков иногда проявляются некоторые сверх способности. Тогда уж действительно обо всём этом лучше помалкивать. Может само пройдёт. Хотя жизнь-то уже и прожита…

То же самое, что и насчёт рисования. Тогда я думал, что один такой, а мои друзья со стороны (с моей стороны) виделись простыми, цельными парнями без «второго дна», без «маленьких тайн». На первый взгляд они все просто жили, боролись с обычными трудностями, забывались в хмельном угаре, тискали девчонок и женились, рожали себе подобных.

Да и какое могло быть окружение у пьющего каменщика третьего разряда?! Пусть и сына урождённой графини, но в советское время. Да ещё в маленьком, захолустном городке в самой гниющей сердцевине России!

* * *

Вот так я и жил в эпоху развивающегося социализма. Работал на стройке, жил в двухкомнатной квартире с Ксенией, скрывал от неё свои заскоки, пил вовсю и не видел впереди ничего хорошего.

До шести, пока не загремит будильник моей благоверной, я рисовал. Затем по быстрому заметал следы «преступления» и ставил чайник на газ. На кухню урождённая до седьмого колена крестьянка входила как королева. Вид у неё по утрам всегда был цветущий. Пока она не закуривала и не уродовала себя избытком косметики после завтрака.

– О чём задумался, детина? – со смешком она ставила рядом с чайником сковороду под яичницу. – Опять весь в мечтах?

В те времена девчонки ещё не мечтали о карьере в модельном бизнесе, тем более Ксения с её прагматично-крестьянским складом ума. А ведь она вполне могла бы стать моделью. Конечно не суперкласса, этому помешал бы длинноватый, как у Арбакайте до пластики, нос и коротковатые, хотя и красивые, ноги. Железнодорожники таких красавиц называют низкотендерными.

У всех Долговых, а они жили тут же, в соседней пятиэтаэжке, кроме, разве что, старшей Инессы, были длинные носы и короткие крепкие ноги. Что у тёщи, Ольги Николаевны, сильно располневшей поварихи в больнице, и тестя, Вениамина Филатовича, тихони, затюканном сварливой женой, вечно испачканном угольной пылью, поскольку большую часть жизни проводил в котельной, то и у моей Ксении, и у свояка Валеры, тоже полноватого в маму домоседа и у младшей, вовсю гулящей Галины. Вениамин же с Ольгой были так схожи, что их часто принимали за брата с сестрой, а они были из соседних деревень Псковской губернии.

Об Инессе разговор особый. Когда в семье начинались глобальные баталии, а именно этим всегда и заканчивались грандиозные пьянки в честь больших праздников, все её обзывали подкидышем. Да и невооружённому глазу было видно, что она не Долгова! Длинноногая, худощавая, с осанкой балерины, с греческим горбатым носом, с монголоидным разрезом глаз и выдающимися скулами. К тому же она ещё отбеливала волосы с чёлкой по брови и хвостом по лопатки, словно специально, чтоб стать пострашней. В Инессе не было и капли крестьянской красоты прочих Долговых, да и по характеру она была другой, с какой-то дворянской гордостью важной молчаливостью. Она никогда не буянила, не напивалась, как все прочие Долговы, хотя и принимала участие в посиделках, но никогда никому ничего не доказывала и исчезала незаметно, по-английски. В то время как другие, включая меня, уже после второй стопки начинали вовсю вещать, не слушая друг друга.