Лео Карлсон - Над водами Ксанфа. Ошибка царьзидента

Сравнивая свой мир с миром Карассии, он ощущал себя путешественником во времени, попавшим из современности в средневековье. Правда, средневековье комфортабельное, с довольно современными лекарствами, быстрыми летательными аппаратами и всемирной Сетью. И все же средневековье.

В его, Джереми, мире все было по-другому. Здесь уже сто лет как произошла Всеобщая Гармонизация, или как еще принято говорить, Консенсус. Преступность победили в зародыше тем, что совершать преступления стало почти невозможно. В основу нового миропорядка был положен принцип Арены, рассматривающий любую частную жизнь как театральное действо, открытое взорам всех и каждого. Именно тогда, 100 лет назад начала претворяться в жизнь программа по повсеместному развитию и внедрению средств наблюдения. И уже через пару лет все разумные и не очень существа на планете были идентифицированы и оснащены датчиками передвижения.

Тогда же, 100 лет назад, ложь была признана преступлением. «Не свидетельствуй против себя и своих родственников»? Какой архаичный, глупый и беспомощный бред, смешно про такое слышать!

Результаты были вполне ожидаемыми. Количество преступлений и коррупция пошли на спад. И даже противоречия между эльфами и орками потеряли былую остроту. Ведь что отличает орка от эльфа? Орк гордится своей темной стороной. Он обожает военные победы, грубую воинственную музыку, уважает силу, любит сбиваться в стаи. Орк ненавидит думать, именно поэтому склонен искать себе вождя, ворлорда, или, на худой конец, авторитета в наколках. И когда такое существо теряет способность приносить окружающим вред, его темная сторона находит выход во внешних, впрочем довольно безобидных проявлениях типа татуировок, замысловатых оркских прикидов, в военных ролевых играх и различных контркультурных объединениях.

Если говорить об обычной жизни, то новый порядок не сильно повлиял на распределение орков и эльфов по сферам деятельности. Наука и образование по-прежнему оставались в ведении эльфов, в искусстве же произошло четкое разделение – эльфы смотрели и слушали свое, орки – свое, и всех это устраивало. Имело место и взаимовлияние. Некоторые эльфы находили определенное обаяние в оркских формах самовыражения и создавали свои пародийные сообщества. И наоборот.

Но полного исчезновения границ между двумя расами так и не возникло. «Орк —это орк, ну а эльф – это эльф, и вместе им не сойтись», ну, вы помните у классика…

Джереми вошел в здание института, остановился и провел рукой над экраном сканнера. Что-то щелкнуло, и он двинул дальше по прохладному вестибюлю к своей лаборатории. Там никого не было, но это было не удивительно – выходной. У него, еще студента, был постоянный пропуск как у сотрудника – он подрабатывал здесь сторожем. Работа сторожем давала ему возможность дополнительное время для наблюдений за мерцающими, или как их еще называли, призрачными мирами. Охрана при институте давно уже была пустой формальностью, и ее не упразднили до сих пор только в рамках программы по борьбе с безработицей – слишком большое количество орков на пособии в одном месте порой начинало создавать некоторые проблемы. В охране работали одни орки, и Джереми был единственным представителем эльфов, попавшим сюда по жуткому блату.

Но сейчас ему не нужен был его пост. Он вошел в лабораторию, поставил чай и занялся калибровкой виртуальной черной дыры. Прошлые настройки никогда не сохранялись – так было принято в Ордене. Что ж… Не в первый раз… Он действовал интуитивно. Он давно уже чувствовал какое-то непонятное сродство с тем миром, таким далеким и чуждым и уже таким знакомым. Его туда тянуло.

Это тебе не рабочее лабораторное время, когда приходится заниматься совсем другими работами, куда менее интересными, но нужными для отчетов и грантов.

В воздухе перед ним возникла тень – предвестник глаза. Смутное пятно, слегка закрывающее то, что за ним, за пятном. А затем вспышка света, и вот ты уже внутри чужого мира. Ты как невесомая частичка. Но видишь все вокруг. Происходящее не всегда понятно, но со временем начинаешь разбираться. Первое время внимание постоянно уводят в сторону детали, необычности, но потом начинаешь уверенно держаться главного. А главным здесь была настоящесть происходящего вокруг. В своем мире Джереми чувствовал себя таким защищенным во всех отношениях, что порой казался себе персонажем компьютерной игры. Здесь же Смерть была реальностью. Он ее здесь уже наблюдал. Вот и сейчас, только заглянув в утро этого далекого мира, он тут же ощутил приступ непонятного страха… Хотя с чего бы?