Владимир Коркин (Миронюк): Ах, любовь,что же с нами ты делаешь…

Значит, настоящими партийцами и не были, а только умели всегда нос держать по ветру. На производство, как я, ушли не многие. Э, да что сейчас вспоминать? Только душу травить. Если он меня не окликнет, пойду себе потихоньку домой», – так размышлял старик, направляясь к выходу. Он не думал, что когда-нибудь еще встретит Ергашова. Отдохнул вот на юге у свояков – и ладно, уже собран чемодан, уже билет в купейном вагоне до Ельничного. Оттуда до Сотинска можно на вертолете, но лучше на речном теплоходе. Это от нечего делать он напросился у родичей пойти заплатить за телефон. Да и сам по межгороду наговорил немало. Пенсия у него хорошая. Устюжников никогда не был прижимистым. Шагая вдоль цветущих каштанов, любуясь магнолиями, слабо подрагивающими на легком ветру листьями кленов, все же набегала грусть: жаль, что не удалось поговорить с Ергашовым, все-таки какой ни есть, а знакомый человек. И соприкоснулись их линии жизни много лет назад при весьма не ординарных обстоятельствах. Да где встретился-то с ним! На юге, почти у моря. Он был не прочь выпить пивка под рыбку, вспомнить ненавязчиво прожитое. Старик медленно брел от узла связи в сторону кинотеатра. Но Ергашов так его и не окликнул, не обогнал. Да пройди тот мимо него рядом здесь, на улице, то тогда, несомненно, сам бы подозвал Аристарха. Старик помнил, что того именно так и звать. Имя-то редкое, не хочешь, а запомнишь. О, как много чего он, бывший секретарь райкома, знал и помнил!

Выйдя на улицу, Аристарх нигде не приметил знакомой фигуры старика. У кассы по оплате за телефон и переговоры очередь быстро не двигается. То одни заморочки у людей, то другие. О, если бы он увидел Устюжникова на улице, то, конечно, подошел бы. Так уж устроен человек: в очереди всякий народ, да мысли набежали разные, как-то неудобно заговаривать с человеком, которого знал мельком, бог знает, сколько лет не видел в глаза. На улице – ты раскован, свободен, другое уже настроение, мысли иной оборот приняли. На дворе полным ходом идет отсчёт нового времени, а он повстречался с далеким прошлым. По дороге домой купил в магазине литровый пакет кефира, вареной колбасы на окрошку. Картошка, зелень, огурцы, яйца куриные, лучок-перо, сметанка и лимончик давно ждали в холодильнике своего череда. Ергашов будто ощутил, как холодит окрошка рот, и, прожеванная, приятной кашицей стекает в желудок. Невольно сглатывая слюну, прошел к ларьку за «Бородинским» хлебом. Теперь можно шагать домой. Позвонил в дверь. Молчок. Значит, жена ушла по своим делам. Жаль, думал ей сообщить о нежданной встрече. Интересно, она обещала позвонить сыну и дочери, узнать, когда они приедут в гости с семьями. А то взяли моду в загранку ездить. Слово сдержала ли? Разговаривала ли с детьми?

Ергашова выходила из парикмахерской, когда мимо нее прошел высокий старик в тщательно отутюженных брюках и дорогой рубахе. Она вздрогнула. Это был Устюжников, секретарь райкома партии. О, как забилось ее сердце. Сколько нахлынуло воспоминаний. Устроившись на скамейке под каштаном, женщина мыслями унеслась в далекий зимний день, когда друзья Аристарха – Сашка Сонев и Васька Чернонос, с женами, пришли отметить скорую командировку Ергашова в областной центр. Мужикам молодым что надо? Лишь бы повод был выпить да закусить. А уж бабам завидущим так и хотелось погонять ее Арика за всякими «столичными» безделушками. Хорошо хоть отмахнулся, дескать, дел там по горло, не до того ему будет. Она знала, что о подобной поездке Аристарх и не думал. Из соседней шахтерской области в лесоперерабатывающий комплекс летели грозные телеграммы: затягивалась поставка древесины, под угрозой срыв плана проходки горных выработок. С него, начальника лесобазы, снимали стружку все районные чины, кому не лень. Грозились принять меры: из-за него, Ергашова, рабочему поселку не присвоят букву «г», то есть не станет Ельничное городом. А соответствующие бумаги давно гуляют в самых «высоких» инстанциях. Была вина и служб лесобазы – не сразу спохватились, понадеялись на станционников. Однако железнодорожники ежедневно срывали ритмичную поставку древесины шахтерам, ссылаясь на нехватку вагонного парка. Начальство шахтеров о том знало, но бомбило срочными депешами прежде всего высокое «лесное» начальство, намекая на возможность «ставить вопрос ребром» перед руководством области и даже перед чинами из первопрестольной. Кто-кто, а она, жена, знала всё про его работу, как могла, успокаивала, подбадривала. Попотел муженек, пока отгрузка древесины наладилась. По своим «столичным каналам» вышел на руководство МПС – министерства путей сообщения, и выбил-таки вагоны. Но волна, поднятая шахтерами, еще катилась. И тут мужу командировка: давай готовить ему майки, трусы, рубашки, костюм. Словом, все, что требуется в неблизкий путь, в областной центр. Картинки из прошлого промелькнули в ее сознании. Она тут же будто от них оторвалась. Внезапно вполголоса произнесла:

Читать дальше