Илья Щербинин - Старый Тогур. Повесть о соскользнувшем селе

– Извини, парень, не могу, у меня план.

– Но, что же вы за человек—то

– Уберите его,– рявкнул бригадир.

– Я!.. Я!..

Костю вырубили, ударив гаечным ключом сзади, оттащили от озера и бросили около места, где некогда стоял дом старика, этот сарай дорогой его сердцу.

Черный с ног до головы, промокший до нитки, он сидел на коленях в огромной грязной луже и плакал,… и небо плакало вместе с ним…

– Прости меня. Прости,– тихо просил он сквозь слезы, но не было ответа.

– Да, я виноват, я забыл, я… я…,– он вскочил и крикнул в небо: – Почему ты мне ничего не сказал, ты ведь знал! Слышишь! ЗНАЛ!!! СЛЫШИШЬ!!! ЗНАЛ!!!!!

И небо ответило, ответило раз и навсегда на все вопросы… : молнией…

Тра-та-та-та-там!

Матвей очнулся ото сна: «Ох, что еще! М… Кажется опять уснул перед телевизором».

Тра-та-та-та-там!

– Ну кто еще там!– крикнул он в сторону крыльца.

Тра-та-та-та-там!

– Иду!

Тра-та-та-та-там!

– Чего долбить, не всемирный же потоп.

Тра-та-та-та-там!

– Да иду я!– и с этими словами он открыл дверь.

Тотчас мокрые брызги полетели ему в лицо и в комнату ворвалась Тоня Соловьева с криками: «КОСТИК Пропал!»

– Что,– не понял Матвей.

– Мой внук, Костик, который из города приехал, пропал!– сквозь слезы причитала Тоня.

– Как?

– Часа три назад пошел погулять, гроза началась, а его все нет и нет! НЕТ и НЕТ!

– Да поди грозу где-нибудь пережидает, кончится, вот и придет. – попытался неуклюже успокоить её Матвей.

– Да случилось с ним что-что, я чувствую!!!– и она снова заревела.

– Куда он пошел?

– Не знаю, он у меня все про озера выспрашивал, а потом сорвался и побежал гулять, даже зонта не взял!!!

– Понятно. Да, найдем мы твоего Костика, не реви. Ты пока посиди у меня, Агафья придет, ей все расскажешь. А я поехал народ собирать,– и с этими словами он прыгнул в сапоги, набросил плащ, выбежал из дому, вывел из гаража «Урал», и поехал по деревне.

Через полчаса с десяток мотоциклов под руководством Матвея Митрохина уже катили в сторону озер. Дождь лил сплошной стеной, и из-за него ничего не было видно. И в тот самый момент, когда они уже подъезжали к озерам где-то впереди ударили молнии…

Такого светопреставления Матвей не видел никогда.… Тысячи тонких молний враз сверкнули и соединились в один ровный столб. Тракторы, КАМАЗы, бульдозеры искрились и светились, и видно было, что никого живого уже нет там. Колонна как по команде остановилась и затихла.

Когда все кончилось Матвей оставил всех в стороне, а сам поехал на место. Серое марево, пар идущий от земли, запах смерти, ни звука, ни искры, мертвые машины и пепел человеческих тел, и ужас застыл на глазах Матвея, ибо понял он, что природа рассердилась на людей не на шутку и жизнь их станет теперь иной.

Стоял горячий август, горячий не только от температуры царившей в Тогуре, но и от напряженных рабочих дней. Сенокос, шишки, ягоды, что ещё надо деревенском мужику. Раздолье, воля, свобода… Хорошо бродить по кедровому лесу, под сенью могучих деревьев; или в поле после дня тяжёлой работы прилечь на стог, открыть широко глаза и говорить с космосом о вселенских проблемах. Пусть себе ученые думают, что это никого кроме них не интересует. Интересует да ещё как…

Соберутся старики да мужики во дворе бабки Агафьиного дома, раскурят трубку мира, и давай браниться: есть другая жизнь во вселенной, или нет другой жизни во вселенной. Переругаются, перессорятся и разойдутся, матеря всех чертей, каких знают. А бабки лишь смеются вслед. Знают ведь, что завтра рано утром, когда еще хозяйки не встали коров доить, пойдет дед Тихон к деду Матвею, просить прощения; Пашка Митрохин схватит бутылку выгнанной к яблочному спасу самогонки, побежит собирать и опохмелять, пивших вчера с перебранки дедов; а древний Пётр, даже и не вспомнит, что вчера клялся застрелить Силантия Митрохина. Вот помирятся все и дружно погонят коров на пастбище, а вечером все сначала. Стоял горячий август.

Поздним вечером мальчишки, кто посмелей да постарше, оставались гулять на улице без родителей. Выберут уголок по укромней, подальше от дворов, где собирались в это время взрослые, сядут на какую-нибудь лавку, задерут голову вверх и ловят звезды. Один увидит, как звезда падает, кричит: «Звезда! А!», – и тычет пальцами в усыпанный бриллиантами лоскут звездного неба.

– Где?– спросят остальные.

– Да вот же, вот! Летит!…Смотрите, летит!

– Где?

– Вон!