Владимир Воронин - Люска

До самого темна, носилась по окрестным просёлкам Люська, пока не утомилась и не стала плохо видеть. Лошади плохо видят в темноте.

Люська шарахнулась от куста, неожиданно выплывшего из темноты, испугалась козодоя, вспорхнувшего из по ног. Она остановилась.

Хозяин, хоть и устал не меньше Люськи, среагировал молниеносно: быстро выпрыгнул из бедарки и схватил лошадь под уздцы.

Домой они шли пешком и шагом. Десяток километров под большой, жёлтой, как Люська, луной.

У фермера было время подумать, что может статься, если он попытается запрячь эту лошадь в плуг. Он не стал пробовать.

Поставил кобылу в стойло, построенное во дворе, и больше не трогал. Иногда любовался своим приобретением. Кормил вволю, так как сеном запасся заблаговременно. Не жадничая сыпал в ясли овёс и ячмень.

Люська стояла целыми днями и жевала. Иногда ложилась, насколько позволяла привязь. Деликатно отодвигалась в сторонку, когда хозяин убирал навоз и расстилал свежую солому для подстилки.

Она даже полюбила спокойного и деловитого хозяина. Тянула к нему шею, когда он угощал её солёным сухариком или морковкой. Но запрягать себя не позволяла. Ведь она была верховой лошадью.

Хозяин верхом не умел и боялся. Мечта его осуществилась только наполовину: лошадью он обзавёлся. Но зачем ему такая лошадь – не знал.

И продолжал мечтать. Он, наверное, делился мечтами своими с другими людьми. Потому как однажды, уже зимой, Люська услышала странные, но такие знакомые звуки. Она услышала лошадей!

К тому времени Люська, от постоянного жевания, из стройного и грациозного животного превратилась в жирный шар на тонких ножках. Ведь она ничего не делала, только ела и ела.

Так растолстела, что на месте позвоночника, который у некоторых лошадей выпирает острым гребнем, у неё образовалась ложбинка. Сзади Люська походила на переспелое яблоко.

Шерсть её отросла в зиму, стала более тёмной, красноватой с медным отливом. Яркая желтизна ушла, но Люська по-прежнему была похожа на солнышко.

Или, по крайней мере, на полную луну. Которая, как известно, отражает солнечный свет.

Люська была довольно коротко привязана, ей приходилось косить глаз, чтобы разглядеть, что происходит там, во дворе, за её хвостом.

А происходило там интересное. Весёлый и радостный хозяин, широко распахнул скрипучие деревянные ворота перед гостями.

В ворота, слегка наклонив высокую барашковую папаху, въехал верхом большой и серьёзный человек. Восседал он на огромном, толстом и спокойном старом мерине.

За ним следовал другой человек, помельче, верхом на крупной гнедой кобыле, по всему видно, немолодой и опытной.

За ними вбежало во двор мелкой рысью, нечто странное и не совсем понятное. По виду это была большая собака, или маленькая лошадь. Люська таких раньше не видела.

Лошадка сразу подбежала к ней нюхаться. Люська сначала решила, что это жеребёнок. Но от существа пахло взрослой лошадью, рожавшей кобылой!

Когда та сунула свой нос к ней под хвост, Люська испугалась и взбрыкнула. Лошадка отскочила.

Несильный удар Люськин пришелся ей как раз в морду и был, судя по всему, весьма чувствительным для пони. А это и была пони, маленькая взрослая лошадка.

Но не такая, на каких обычно катают детей в парке, большеголовых и уродливых, а ладно скроенная, с правильными пропорциями. Только маленькая, вполовину обычной лошади.

Приезжие спешились, поговорили с хозяином. Подошли к Люське. Она уже успокоилась, стояла тихо, не ожидая крутых перемен в своей сытой и ленивой жизни. Но перемены начались, и немедленно.

Хозяин подошёл к ней, отвязал повод недоуздка, взял его в полу полушубка и передал приезжему. Тот снял со своего мерина седло и накинул на Люську.

Ощущение седла на спине было знакомым, потому она не испугалась. Правда это было не лёгкое спортивное седло, под которым кобыла ходила раньше. Седло было высоким, с мягкой подушкой, но не тяжёлым.

Когда новый знакомец попытался потуже затянуть подпруги, она применила старую лошадиную хитрость, вдохнула побольше воздуха и надула живот.

Она надеялась на то, что потом, когда она выпустит воздух, подпруги ослабнут, и она легко освободится и от седла, и от всадника.

Получив коленом в подбрюшье, невольно выдохнула, поджалась, и сразу зауважала человека, раскусившего её маленькую хитрость.

Подседлав кобылу, человек вставил ей в рот металлические звенья удил и передал поводья спутнику.