Юлиан Коробков - Любимый город может спать спокойно. Рассказы

– А что такое трутневый расплод? – спросил Рамазан.

– Это погибшие личинки рабочих пчёл, трутней. Или его ещё называют пчелиный подмор.

– Что? Я должен есть трупы пчёл? Ты с ума сошёл?

– А мы в жизни только этим и занимаемся! Свинина, говядина, телятина – это что? Курятина, крольчатина – это не трупы? А рыбу мы что живую едим?

– Ты на мне эксперименты ставишь? Фиг с ней с капустой морской, ну там спируллина всякая, я в себя научился запихивать, но чтоб личинки пчёл есть. Ты сам-то это хоть пробовал?

– Нет. Но пасечники всю жизнь это едят. И между прочим среди них очень много долгожителей.

– Про это тоже в книжке вычитал?

– Через три недели на приём и желательно, чтоб на руках был результат ЭЭГ. – сказал доктор, сменив тему разговора.

– Хорошо. Если к тому времени не сдохну. – сказал Рамазан, взял из рук врача бланк-рецепт и вышел из кабинета пробубнив. – Надеюсь до лягушек дело не дойдёт.

Эльвира открыла глаза. В комнате было темно. Но ощущение было такое, что выспалась. Она встала с кровати, подошла к стене и нащупала выключатель. В комнате включился свет. Все вчерашние события встали перед глазами. Это был не сон.

Она подошла к окну и раздвинула шторы. Красные кирпичи смотрели на неё через стекло. Она долго не могла поверить в то, что видит. Она принесла к окну пуфик, встала, опустила шпингалеты и раскрыла оконную раму. Кирпичи на ощупь были холодные, твёрдые, настоящие.

Уже несколько минут она прогуливалась по комнате. Часов на руке не было, сотового тоже, никакой ориентации во времени. Пару раз она подходил к двери, прислушивалась. За дверь было тихо. Она села на кровать, достав из своей сумочки фотки. Она смотрела на деда, на родителей и только сейчас реально почувствовала, что очень их любит, и скучает по ним. Услышав щелчок в дверях, она сунула фотки обратно в сумку. Дверь в комнату открылась.

– Вы про меня, что забыли? – спросила она, вошедшего мужчину.

– Как можно? Никогда. Рамазан сказал, что ты любишь кушать в одиночестве, пришлось подождать пока все поедят. Доброе утро. Ну, пошли завтракать. – сказал мужчина. Эля тут же встала, отбросив сумочку в сторону на кровати. Он преградил собой выход из комнаты. – Подносик захвати. У нас прислуги нет.

– А я его сюда не приносила. – ответила Эльвира.

– Но ела-то ты.

Он посмотрел на неё так, что ей пришлось вернуться и взять поднос с грязной вчерашней посудой.

– Уходя, гаси свет. Правило номер один. – проговорил он.

Эльвира щёлкнула рукой по выключателю. Они вышли из комнаты. Мужчина закрыл следом дверь и они двинулись по коридору. Этого мужчину она видела впервые. Высокий, стройный, лет 20, а может 22, приятной внешности с русыми волосами. На нём были облегающие серые джинсы и на выпуск белая футболка с красным двуглавым большим орлом на спине и впереди большими красными буквами «РОССИЯ». Они вошли в ту же комнату, где она была вчера.

– Поднос можешь поставить на стол. Присаживайся. Что будешь: чай или кофе? – спросил он её.

– Чай. – ответила Эльвира. Он подошёл к столику в углу, взял кружку, опустил пакетик, стал наливать кипяток. – А что в доме больше никого нет?

– Есть. А тебе кто нужен? Есть повар. – он кивнул головой на соседнею дверь. – Хочешь с ним пообщаться?

– Нет.

– Ну и правильно. Он с тобой тоже не хочет. Даветь, Даня? – крикнул он, посмотрев в ту сторону. В ответ была тишина. – Да там он, там. Где ему ещё быть. Бери, угощайся, не стесняйся. – он снял мешки с тарелок, где лежали бутерброды с колбасой, с сыром, тарелка с вафлями, печеньями – Мы так приспособились нарезать два батона с сыром и два батона с колбасой. Всё что не съедается в завтрак, съедается в обед. Надеюсь, ты кашей по утрам не завтракаешь? Но если надо, то Даня сварит. Он это быстро организует. Как говорится, любит человек готовить и это у него не отнять. Хотя родители в своё время отдали его в бокс. Не рассмотрели они в ребёнке задатки искусного повара. – сказал мужчина и рассмеялся. – За то теперь его мечта сбылась. Ты видела нашего Даню? Рамазан его всегда берёт собой на подписание контракта с новыми партнёрами. И представляешь, никто Рамазану ни разу не отказал, соглашаются на любых условия. Видно бояться. Он своим видом вселяет страх. Даня отделает так, что и хирурги потом не помогут. Я поди тебе мешаю своей болтовнёй? Я вернусь через двадцать минут. – мужчина встал из-за стола и вышел из комнаты.

За всё это время с ней пока ничего плохого не случилось, но внутри сидел страх. Может те последние слова Рамазана: «По кругу пущу, отымеют все и не по разу.», не давали покоя. Казалось, что они все только об этом и мечтают.