Вера Попова - Порог

– Мама!?.. Семнадцать лет назад твой папаша Ванька не спросил меня, хочу ли я быть мамой чужого ребёнка! Он просто притащил тебя невесть откуда, трёхмесячную и замухрыжечную, в дом и заявил, что его дочь никогда не будет жить в детском доме! А ты не нужна была мне, не нужна!!! Мне было хорошо только с твоим отцом! Я просто смирилась до поры до времени, потому что могла оказаться на улице – у твоего доброго отца было жёсткое сердце, когда дело касалось детей. Ха- ха-ха… Да, я не могла их иметь… не могла…

Теперь пришла очередь бледнеть Мирославе. Она без сил опустилась на диван, положив правую руку на живот, который чуть-чуть округлился под натянувшимся платьем.

– Я смотрю: яблочко от «яблоня» недалеко откатилось! Точно так же поставило перед свершившимся фактом! – Софья Михайловна подпёрла руками крутые свои бёдра и язвительно в упор смотрела на падчерицу, стараясь побольнее ударить её под дых тяжеловесно-злыми словами. – Хочу напомнить, дорогая моя Славушка, что ты как бы ещё несовершеннолетняя. По закону тебе не доверят воспитание ребёнка, а это значит, что опекунство будет оформлено на меня, твою маму. А уж я постараюсь сделать всё для того, чтобы твоё дитятко оказалось в детском доме! Тебе не кажется, что таким образом справедливость восторжествует? Согласись, дорогая Снегурочка, что я права? А твоего Деда Мороза я привлеку к суду за совращение несовершеннолетней дочери, и пойдёт наш Игорёк сидеть не на институтскую скамью, а на нары! Ха-ха-ха!.. Ну? Что скажете, Новогодние герои-любовники? И не забывайте, у меня есть деньги и связи, а у вас нет ничего, ничего, ничего!!!

– Вы ошибаетесь, Софья Михайловна, у нас есть то, чего нет у вас и, к сожалению, уже никогда не будет: молодость, любовь и счастье – наше главное богатство, которое никакими деньгами нельзя оценить. Зависть вас гложет, вот вы и злобствуете. Да, некоторые законы сейчас против нас, но в каждом правиле есть исключения и, надеемся, они работают. Кроме того, я настоятельно советую вам вспомнить о законе «бумеранга» и посмотреть простой детский мультфильм «Золотая антилопа». И потом, мне уже восемнадцать, и я имею полное право быть отцом моего собственного ребёнка.

Игорь с таким неподдельным сочувствием и жалостью смотрел на несостоявшуюся тёщу, что та невольно опустила глаза долу.

– Про обман говорю. Папа меня предостерегал. Он знал, что шила в мешке не утаишь, вот и вскрылся гнойник… Попахивает здесь что-то… пойдём на свежий воздух, Игорь.

– Что?.. Да что с тобой, Слава? Подожди, «Скорую» сейчас…

– Нет, не надо никакой «скорой»… Игорь, только что наша дочь довольно ощутимо толкнула меня ножкой, но почему-то одновременно с обеих сторон. Как такое может быть, ты случайно не знаешь?

– Откуда же мне знать, дорогая? У нас с тобой первая беременность… и спросить-то не у кого… Ты как, идти можешь?

– Да, конечно могу. Но подожди, я ещё своего слова не сказала. Мама, я не знаю, о каких драконьих законах ты говоришь, но по завещанию отца одна вторая часть жилплощади принадлежит мне, и пенсию по потере кормильца я могу получать до двадцати трёх лет, если буду учиться, а учиться я буду, не сомневайся. Спасибо Людмиле Николаевне – просветила. И рожать буду Я, и опекуна своему ребёнку буду выбирать тоже Я! Кроме тебя, у него есть ещё бабушка и дедушка, гораздо добрее тебя. Так что успокойся – моя доченька тебя бабушкой звать не будет – живи вечно молодой… Вот теперь всё. Пойдём в кафе, Игорь, день рождения у меня сегодня… Да, – повернулась она к Софье Михайловне, – стол накрыт. С днём освобождения, мамочка!

– Я не могу, я не должен оставлять тебя одну, – говорил Игорь Мирославе за четыре дня до предполагаемого отъезда.

– Послушай меня, – упрямо твердила та, – ты в первую очередь должен учиться, чтобы мы ни от кого не зависели. В твоём институте есть военная кафедра, а значит, тебя не заберут в армию. Через год мы поженимся, и уже никто нам мешать не будет!

– Мои родители могли бы помочь…

– Нет! Не надо! Я боюсь, что они будут противиться нашей совместной жизни именно сейчас, когда ты без пяти минут студент. И потом, я напугана сценой, которую устроила моя… мать. Я не желаю её повторения… Мне же нельзя волноваться, правда?