Вера Попова - Порог

– Слава, – держа руку девушки в своей, тихо произнёс юноша, – мы должны сегодня же обо всём рассказать Софье Михайловне, дольше тянуть нельзя. От её реакции зависит, уезжать мне на учёбу или остаться здесь с тобой. Утром пришёл вызов из института.

– Славка, мне кажется, ты совершенно не представляешь всей серьёзности создавшегося положения! Ты соображаешь, по сколько нам лет? Ты понимаешь, что мы целиком и полностью зависим от родителей?

Игорь ходил по комнате взад-вперёд, в волнении потирая руки – он страшился встречи с Софьей Михайловной, совершенно не представляя, какой последует реакция с её стороны на то, что они с Мирославой натворили. Ответственности он не боялся, его не покидала необъяснимая тревога за девушку.

– Игорь, а ведь я так и не услышала до сих пор: ты сам-то рад или не рад? Мне очень важно это знать?

Мирослава настолько была поглощена своим счастливым беременным состоянием, что совсем не обратила внимания на то, как месяц назад воспринял Игорь своё будущее отцовство. Она была абсолютно уверена, что в своих чувствах они идентичны, как однояйцовые близнецы. С внезапно зародившейся тревогой следила она за передвижениями молодого будущего папаши.

Игорь повернулся к Мирославе. Он знал, каким холодным может быть голос любимой, но в данный момент это был не просто голос-холод, а самый настоящий лёд. Перед ним сидела не мягкая и ласковая подруга детства, а величественная Снежная Королева.

– Родная моя! – опустился он перед нею на колени. – Да я какой уже день представляю себе нашу дочь! Какие у неё крошечные пальчики, как она спит, как лежит у твоей груди, сладко причмокивая, как плачет… Большего счастья я и представить себе не могу! Как ты могла усомниться в моей любви к вам? Но… я боюсь.

– Я не знаю, почему страх зажал мою душу в клещи…

– Да? Я не знаю, наверное, бывает… Но у нас-то дочь… Конечно, дочь!

В дверях стояла Софья Михайловна, которая только что вошла и услышала последние слова Игоря. Она стояла и, улыбаясь, смотрела на молодых людей. Что лукавить, ей нравился друг дочери: верный, надёжный, как Санчо Панса.

– Я думала, вы уже стол накрыли к празднику… С днём рождения, дочь моя! Семнадцать лет – какой чудесный возраст! Я и не заметила, как быстро пролетело время! Не успеешь оглянуться, как внуки появятся!..

Игорь с Мирославой переглянулись: однако бури не будет, а козырная карта сама шла в руки.

– Да, мамочка, ты не ошиблась, ровно через пять месяцев ты станешь счастливой бабушкой!

– Ха-ха-ха! – весело рассмеялась Софья Михайловна. – А мне нравится ваша шутка! Сейчас мы её обмоем вместе с днём рождения. Я «Шампанское» принесла, полусладкое. Вы окончили школу, уже полувзрослые, так что по бокальчику можно.

– Нет, Софья Михайловна, это не шутка, – встал с дивана Игорь, – так уж получилось, что мы с Мирославой действительно ждём ребёнка… к Новому году…

В воздухе повисла затяжная пауза. Игорь стоял перед взрослой женщиной, загораживая собой её дочь, готовый на любой выпад и даже физические действия насильственного характера. Софья Михайловна внезапно сильно побледнела, схватилась обеими руками за спинку стоявшего рядом стула и закрыла глаза.

– Получилось, значит… накаркала-таки Матрёна… Счастливая бабушка, говорите… и сорока ещё нет… был когда-то аист, пришёл Дед Мороз…

Лицо Софьи Михайловны меняло окраску каждые тридцать секунд: бледность закрывали сначала ярко-красные пятна, затем лиловые, под глазами появилась жёлто-зелёная подводка, и снова кожа становилась светло-серого оттенка.

Молодые люди не поняли, причём аист и Дед Мороз. От вида матери стало страшно, они тесно прижались друг к другу, не зная, что предпринять – на их глазах моложавая красивая женщина превращалась в Мару, богиню зла, гнева и обмана.

– А ты спросила меня, хочу ли я стать бабушкой!? – глаза Софьи внезапно широко открылись. Злоба и ненависть, долго накапливающиеся внутри, нескончаемым потоком хлынули на Мирославу.