Юрий Глухих - Горбатая братия

В больнице меня долго держать не стали. Анализы оказались в норме, и через несколько дней меня отпустили на все четыре стороны.

При выписке я спросил лечащего врача: «А спортом-то мне можно заниматься?»

– Каким? – насторожилась она.

– Горным туризмом, – стараясь соблюдать спокойствие, ответил я, а сам напрягся в ожидании сурового вердикта.

– Это что, альпинизм?

Слово «альпинизм» прозвучало как «преступление».

– Нет, что Вы, какой альпинизм, мы на вершины не ходим, – проникновенно заверил я врачиху.

– А! Это типа прогулки в горах на свежем воздухе? Так это даже полезно. Гуляйте на здоровье!

– Спасибо, доктор! – я бурно выражаю свою радость.

Но радость была преждевременной. ЧП на кроссе имело широкий резонанс, и мои злоключения только начинались.

Ещё на первом курсе я записался сразу в две спортивные секции и умудрялся совмещать занятия тяжёлой атлетикой с тренировками в турклубе. Тренером по штанге тогда был здоровенный мужик, любимой фразой которого было: «Кто весит меньше ста килограммов, тот не мужчина». А поскольку таких тяжеловесов среди студентов не было, то и проводил он занятия с откровенно скучающим видом. Ему было глубоко плевать на наши результаты. В секцию приходили любители покачаться, но, как правило, долго не задерживались.

В первом семестре второго курса у нас сменился тренер. Пришёл лысый коротышка в очках и первым делом поинтересовался, сколько нам лет и как давно занимаемся штангой. Узнав, что мне двадцать два года, разочарованно бросил: «Старый!» И всё же новый тренер относился к своим обязанностям серьёзно и следил за исполнением своих заданий даже такими бесперспективными типами, как я. А установки тренера были не детские, и результаты не заставили себя ждать. При моём «бараньем» весе 62 килограмма я приседал (и, естественно, вставал) со штангой 120 кг на плечах, толкал 90 кг и «рвал» (поднимал в рывке) 60 кг.

На первенстве института в феврале 1985 года я занял первое место в своём весе. Но это обстоятельство в расчёт не принималось. Когда тренер узнал о ЧП на кроссе, он дал мне от ворот поворот и распрощался со мной, не моргнув глазом.

Честно говоря, серьёзные занятия в двух спортивных секциях одновременно для меня уже были в тягость. Ежедневные тренировки изматывали, а скудное студенческое питание едва покрывало потраченную энергию. Необходимо было делать выбор, и случай сделал его за меня.

В турклубе ко мне отнеслись более снисходительно, и мои скромные успехи не стали сбрасывать со счетов. Все ещё хорошо помнили, как в марте я произвел фурор на соревнованиях по «пистолетику». На очередной тренировке руководитель спортивной секции Семён Агатов объявил, что будем сдавать зачёт, и взял всех на карандаш. Суть зачёта заключалась в том, чтобы сделать как минимум двадцать пар «пистолетом». Испытуемый поднимался на скамейку, приседал и вставал на одной ноге, потом на другой, и так двадцать раз. Следует отметить, что с заданием справились далеко не все, правда, некоторые индивиды делали 30 и даже 40 пар. Сам Семён Агатов, подавая пример, под общее ликование сделал 50 пар. Но рекорд простоял недолго. Вышел Коля Алфёров и показал народу, к чему следует стремиться – 70 пар! Вот он, настоящий рекорд! Коля снисходительно улыбается, уверенный в своей победе.

Подошёл и мой черёд. «Семьдесят – это круто!» – думаю я. Меня терзают сомнения: «Смогу ли повторить?»

Начинаю не спеша, настраиваясь на долгую борьбу с самим собой. Делаю «пистолетики» ритмично, не забывая про дыхание: сажусь на вдохе, встаю на выдохе. Когда количество пар достигает пятидесяти, народ оживляется и начинает скандировать: «Пятьдесят один! Пятьдесят два! Давай, Юра! Ещё!»

Я чувствую, что смогу, и продолжаю. И вот он, ласкающий слух, восторженный вопль: «Семьдесят!» Охваченный азартом спортивной борьбы, я продолжаю приседать. Счет не прерывается: «Семьдесят один… семьдесят два…» Мне уже самому интересно, сколько я смогу. Силы ещё есть. Я с благодарностью вспоминаю свои приседания со штангой.

После восьмидесяти пар народ в изумлении притих, а Коля Алфёров сожалеет вслух, что остановился на семидесяти, правда, как-то не очень искренне. Кто-то советует: «Да хватит уже…»

Я ловлю на себе удивлённые взгляды, и это добавляет мне сил. Мышцы ног задеревенели, налившись молочной кислотой, но я продолжаю.

– Девяносто! – ласкает мой слух разноголосый хор.

Неужели до ста дотяну? Теперь уже каждое приседание для меня, как подвиг. Я стискиваю зубы…