Татьяна Веденская: Личная жизнь женщины-кошки

– Правильно. Пятое июня, суббота. Думай, Ромашка, думай.

– Я не могу думать, отвыкла! – капризно пожаловалась я.

– Это у тебя слишком в жизни стало много секса.

– Эй! – одернула его я, но Гусев даже не отреагировал.

– Между прочим, ты перестала тренироваться вообще. Это просто никуда не годится.

– Нет! – ахнула я и встала на месте. Гусев наткнулся на меня, затем повернулся, кивнул и рассмеялся.

– Да-да-да.

– В эту субботу?

– Именно! И я тебе звонил, хотел предупредить. Потом решил, что ты сдулась. Но раз ты здесь…

– Я не пойду. Действительно сдулась!

– Ты не шарик с Губкой Бобом, чтобы сдуться. И ты пойдешь, – настоял Гусев. – Бери своего кота апрельского, пусть болеет. Бери шоколад и бананы – и все, никаких разговоров. И сестру свою зови.

– В эту субботу? – чуть не разрыдалась я.

В субботу был турнир по бадминтону. Я уже забыла, как ракетку держать, путалась в сторонах света, не знала, куда бежать, но Сашка Гусев был категоричен и велел мне ваньку не валять и отмазок не искать. Обещала – значит, обещала. Подумаешь, какая-то сумасшедшая пыталась тебя убить. Подумаешь, ты переехала к своему мужчине, и он хочет провести субботу как-то по-другому. Пусть тоже приходит. Сестра беременная? Ну, так не рожающая же. Да даже и рожающая. Роды длятся до суток, а партия в бадминтон – пятнадцать-двадцать минут максимум, учитывая мое полнейшее неумение играть. Мама? А что мама? Скучает? Одиноко ей с тех пор, как все дети по мужикам разъехались и замуж повыходили? Так тем более пусть приходит.

– Ты меня умаял, – разозлилась я. – Смотри, Гусев, продуем – ты меня потом четвертуешь. Не боишься опозориться? Сам-то ведь сгоришь. Мне-то все равно, а у тебя друзья.

– Идущие на смерть приветствуют тебя, Ромашка, – ерничал Сашка. – Конечно, мы продуем. И что? Наша с тобой задача-максимум – выйти из подгруппы.

– И не выйдем, – пообещала ему я. Но на турнир я все-таки пошла. Нацепила свою спортивную форму, кроссовки, «мастерку» на молнии, которую мне принесла Лизавета, чтобы мышцы не мерзли между играми. На «мастерке» были цветы и узоры, она была крутая и патриотичная, Bosco.

– У меня нет мышц! – кричала я, но мама стояла рядом и поправляла мне воротничок.

– Ты хорошо играешь, – говорила она. – Ты в детстве на даче все время играла в бадминтон. Вы обе – и ты, и Лиза.

– Мама! – стонала я. – Это не тот бадминтон.

– Не тот? – удивлялась она, а Вовка все время норовил стащить у Сашки Гусева волан. Вся моя группа поддержки была словно жужжащий улей. Мы прибыли все на машине Игоря, еле поместились. Даже Сережа изволил приехать и поболеть за меня, хотя я лично была уверена, что он просто хотел посмотреть на мое позорное (и неминуемое) поражение. Бадминтонный центр, новенькое здание из красного кирпича и стекла, располагался в самом центре Москвы, недалеко от станции метро «Китай-город», прямо во дворах, зажатый старыми каменными домами. И я увидела, сколько там бадминтонистов – стройных, прыгучих, веселых, серьезных, сосредоточенных, взволнованных. И все они разминаются, протягивая свои мышцы, связки, обсуждают какую-то там тактику и стратегию. Я оглянулась в панике, поняла, что хочу сбежать или как минимум провалиться сквозь землю.

– Ну что, Ромашка, готова? – подбежал ко мне Гусев. – Этого дня мы ждали столько лет! Сегодня у тебя появится рейтинг!

– Серьезно? А какой? А бывает отрицательный рейтинг? – скалилась я, пока Гусев обменивался рукопожатием с моим возлюбленным Апрелем. Самое обидное – я так надеялась, что Игорь «отмажет» меня от этой пытки, взревнует к Гусеву, запретит ехать. Но мой дорогой котик только сказал:

– Это пойдет тебе на пользу, спорт как воздух.

– Ага, прямо надышаться не могу, – съязвила я. И убежала на корт – разминаться. Нет, вообще я против бадминтона ничего не имела. Даже поняла вдруг, что за всеми этими событиями как-то соскучилась по острому чувству точного удара. Я хотела играть, но не хотела турнира. Однако списки были составлены, а Сашка уже говорил мне что-то без остановки о том, чтоб я стояла на сетке, не мешала ему работать сзади, но и не расслаблялась, не пропустила бы «низкий волан», чтобы свое добила – уж будьте-нате.

– Я боюсь, Сашка, – призналась я, когда судья в микрофон вызвал нас на корт. – У меня сердце стучит как сумасшедшее.

– Адреналин пошел. Так всегда бывает. А вообще, Фаина, ты меня удивляешь. Как ловить сумасшедших преступников – ты первая. А как выйти и надавать ракеткой по волану – ты трясешься как заяц. Неправильно это. Смотри, вон, Машка приехала.