Роман Пронин: Поколение ноль

Я не спала всю ночь. Я вспоминала её, ту незнакомку с работы. Её образ не выходил из моей головы. Я была обречена влюбиться. Моя киска горела огнем и постоянно сочилась, уже до боли, но я не могла перестать мастурбировать, представляя нас вместе. Никто и ничто ещё меня так не возбуждало. Уже тогда я поняла, что покой потерян навсегда.

На следующий день ОНА снова пришла в ресторан. Увидев её, я тут же подскочила к столику. Как только мы встретились взглядами, я потекла и от страха, что она каким-то образом это почувствует, мои щеки тут же покрыло румянцем. У меня кружилась голова и поднималась температура.

Она заказала розовое вино.

Она заказала устрицы с бокалом белого вина.

Она заказала кофе.

Она заказала шоколадный десерт.

Она заказала шоколадный ликер.

Она заказала еще один кофе.

Она заказывала все отдельно, и с большим интервалом. Она приходила тринадцать дней подряд и даже если я пропускала её приход, она сама просила позвать меня для обслуживания её столика. Но никто из нас не смел заявлять о своих чувствах, хотя нам обеим все уже было очевидно, но мы боялись, словно дети.

Мы с ней перебрасывались малозначительными фразами «на вы», однако мы и не стремились узнавать друг о друге максимум информации. Каждая из нас боялась разбить тот, хрупкий идеальный образ, собравшийся в воображении. Единственное что мне тогда казалось очевидным – это то, что у неё много свободного времени, раз она каждый день сюда приходит. Я думала, что её содержит какой-нибудь богатый мужчина и мне уж точно не стоит мечтать о ней.

Как-то она пришла, заказала тот же набор, что и обычно, но ни к чему не притрагивалась. Все время она ручкой рисовала на салфетках.

– Очаровательные голубки, – сказала я. – Вы не притронулись ни к одному блюду, что-то не так?

—Как-то Пикассо нарисовал такого голубя на салфетке и тем самым расплатился за ужин…

– Я слышала эту историю. Вы тоже художник?

– От слова «худо», как мне говорили родители.

– Не знаю кто что говорил, но эти голубки просто восхитительны! Разрешите взять одного?

Как я могла, как я отчаялась, как посмела пойти на такой дерзкий шаг, вторгнуться в её личное пространство таким бесстыдным образом, и такой заурядной речью?

–Спасибо– сказала она, и подвинула салфетку с только что законченным голубком в мою сторону.

– Я сохраню её на память. А можно с автографом?

На её лице скользнула улыбка, и мне сразу стало легче. Нет, ей не противно со мной. Она подписала для меня салфетку.

—Если вам понравилось, то может моя выставка вам тоже придется по душе, вот, – она достала из сумки приглашение, –приходите завтра утром, до одиннадцати никого не будет. Я сама вам все покажу))

– Обязательно приду))

Я проснулась в шесть и начала приводить себя в порядок. Ничего не могла подобрать, эта встреча была такой особенной, самой важной в моей жизни и ни один наряд не был достоин её взгляда. В итоге я решила одеться максимально строго и с минимумом косметики. Ничего лишнего.

В девять я появилась на пороге галереи, где меня встретила грубоватая вахтерша, которая, казалось, работала здесь еще с советских времен.

–Мы открываемся в одиннадцать.

– Мне сказали, что можно прийти пораньше.

–Девушка ну кто вам такое сказал? Выставка откроется в одиннадцать.

– У меня есть приглашение, вот. – Я протянула ей листовку.

–Очень хорошо, в одиннадцать часов с ним и пройдете.

– Но сама автор работ… – тут я поняла, что даже не узнала ее имени, я оказалась так растеряна. Меня обманули?

Но через секунду все исчезло, появилась ОНА, и мне сразу стало легче, про меня не забыли, не выкинули как мусор.

–Вера Серафимовна, это я сама попросила Еву прийти до начала, простите, что не предупредила.– Сказала она.

На ней были рваные джинсы, кремовый вязаный кардиган и замшевые туфельки без каблука. Простая и естественная, полная противоположность мне.